Красные камни Белого

– Обо мне забудь, – немедленно ответила Куга. – Я девушка нежная и романтичная.

Рыжий поджал губы, однако комментировать слова синеволосой не стал. Вместо этого пожал плечами:

– Я о себе ничего не помню, но поскольку с пистолетом я управился, надеюсь, разберусь и с пулеметом.

– Почему спросил? – поинтересовался Тыква, не отрывая взгляд от лобового окна.

– Потому что Рыжий вспомнил о местных, – объяснил Мон. – А ты упомянул о пальбе.

«Дедушка Джо» был оснащен двумя пулеметами, и капитану стало интересно, сможет ли кто-нибудь с ними управиться.

– Грозный – бамбальеро.

– Грозный занят в кузеле. А вы двое бездельничаете.

– Но…

– Я скоро приду, – сообщила Куга, направляясь к дверям. – Не скучайте.

Мужчины проводили девушку взглядами, а когда за ней закрылась дверь, Тыква усмехнулся:

– Ставлю цехин, что она побежала в машинное отделение.

– Проверить, что там делают голубки, – осклабился Рыжий.

Лео покачал головой, но промолчал. Он был стар, присоединился к компании недавно, но даже его мужское самолюбие задевало повышенное внимание, которое Куга и Привереда оказывали Грозному.

– Давайте поговорим о пулеметах.

– Ядреная пришпа! Давление в норме?

– Да, – ответила Привереда, бросив взгляд на манометр. – А что?

Вчера адиген ругался мало, видимо, потому, что только знакомился с отделением, а вот сегодня с его лица не сходила кислая гримаса.

– Машина старая и следили за ней отвратно, вот что, – хмуро ответил Грозный.

– Ты к такому не привык?

– Похоже, нет.

Древний кузель «Дедушки Джо» не блистал, и даже далекая от техники Привереда это понимала. Философский Кристалл подрагивал, хотя его должны были закрепить точно, а главное – надежно. В турбине что-то подозрительно стучало, а из некоторых соединений вырывались струйки пара. Один из аккумуляторов давно накрылся, его использовали в качестве стола, а генератор требовал профилактики. Тяговые электродвигатели Грозный не проверял, но подозревал, что они пребывают в столь же плачевном состоянии. Кроме того, не обнаружился положенный комплект запчастей, а также выяснилось, что емкости с машинным маслом почти пусты.

– Мы сможем лететь?

– Мы уже летим, – усмехнулся Грозный. – А потому следовало спросить, как долго это продолжится?

– И как долго?

– Этого я не знаю.

Девушка уныло вздохнула.

– Машинное отделение! Прибавить можете?

– Лучше не рисковать, – ответил Грозный в переговорную трубу. – Мне не нравится, как ведет себя турбина.

– Она стучит столько, сколько я себя помню.

– А сколько ты себя помнишь, Лео?

С мостика донеслось невнятное бормотание.

Хорошая получилась шутка. Правда, немножко злая. Привереда вновь вздохнула, вытерла испачканные руки тряпкой, и сообщила:

– Я скоро.

Грозный даже не спросил, куда она собралась:

– Угу. – И продолжил прислушиваться к стучащей турбине.

Ну и ладно, в конце концов, у него есть дела.

Девушка вышла в коридор, поежилась – в машинном отделении было значительно теплее, и быстро зашагала к ближайшему туалету. К маленькому, тесному и вонючему туалету, такому же неприглядному, как все остальное в этом цеппеле.

Вчера обрадованные путники об удобствах не задумывались, были счастливы, что им повезло отыскать неповрежденный корабль, предавались мечтам, но… Но улететь не удалось, эйфория прошла, выяснилось, что «Дедушка» окажется их пристанищем на неопределенный срок, и путники стали подмечать неприятные мелочи: темные, захламленные коридоры, устоявшийся запах пота, грязь… Люди, летавшие на «Дедушке», не забивали себе головы такой ерундой, как гигиена, старому капитану, судя по всему, на бардак было плевать, а в результате цеппель превратился в настоящую помойку. И если в коридорах и кубриках грязь еще можно было терпеть, то состояние туалетов приводило Привереду в неистовство.

«Вы люди или животные?»

Скорее животные, но что толку в гневе на тех, кого уже нет?

– Привет.

Мало того, что впереди ее ждет посещение омерзительного туалета, так еще угораздило столкнуться в коридоре с Кугой. Вот уж действительно: все напасти в один день.

– Привет, – отозвалась Привереда. – Я думала, ты на мостике.

– А я думала, ты в кузеле, – не осталась в долгу синеволосая. – Или он в тебе.

«Ну, сколько можно?!»

Превращенный в помойку цеппель, предстоящее посещение заплеванного туалета, подчеркнутая грубость Куги… Не то чтобы Привереду беспокоило все это, но ей вдруг захотелось хотя бы чуточку тепла. Хоть что-то мягкое посреди унылой безнадеги.