Безнадега

– Приехали, – объявил Стив. – Последняя остановка.

Мэри с трудом вылезла из кузова, морщась при каждом движении. Все тело болело, а особенно ноги. Если б она посидела чуть дольше, то скорее всего просто не смогла бы пройти ни шагу.

– Джонни, аспирин при вас?

Он протянул ей флакон. Мэри взяла три таблетки и запила их остатками джолт-колы. Потом обошла грузовик. Они спустились на дно карьера, она – во второй раз, остальные – в первый. Взглянув на ржавый ангар и вспомнив о том, что находится внутри, о том, как близко подступила она к черте, разделяющей жизнь и смерть, Мэри едва не закричала. Потом взгляд ее остановился на патрульной машине с раскрытой дверцей со стороны водителя, поднятым капотом и воздушным фильтром, лежащим у левого переднего колеса.

– Обнимите меня, – попросила она Джонни. Джонни обнял, и брови его удивленно приподнялись. – А теперь отведите к этой машине.

– Зачем?

– Мне надо кое-что сделать.

– Мэри, чем быстрее мы начнем, тем быстрее закончим, – подал голос Дэвид.

– Мне нужна одна секунда. Пошли, Шекспир. Время дорого.

Он подвел Мэри к патрульной машине, придерживая ее одной рукой за талию и сжимая «ремингтон» в другой руке. Она понимала, что Джонни чувствует, как дрожит се тело, но не стеснялась этой дрожи. Чтобы собраться с духом, она, прикусив нижнюю губу, вспоминала, как ехала в город на заднем сиденье этой машины, сидя рядом с Питером за металлической сеткой. На заднем сиденье, где пахло «Олд спайс» и ее страхом. Ни дверных ручек, ни рукояток опускания стекла. И Смотреть некуда, кроме как на обожженную солнцем шею Энтрегьяна и в пустые, глупые глаза медвежонка, болтающегося на приборном щитке.

Мэри нырнула в запах Энтрегьяна, точнее, в запах Тэка,теперь она это знала, и сорвала медвежонка с приборного щитка. Его пустые глаза кан тойсмотрели прямо на нее, спрашивая, что за глупость она задумала, какой от этого будет прок, что она хочет этим доказать?

– С тобой будет покончено, сукин ты сын, и это первый шаг. – Она бросила медвежонка на землю и опустила на него ногу. Со всей силы. Мэри почувствовала, как медвежонок захрустел под кроссовкой, и испытала при этом несказанное удовлетворение. Пожалуй, впервые за всю эту безумную ночь.

– Можете ничего мне не говорить, – покивал Джонни. – Это новый вариант психотерапии. Символическое подтверждение окончания стрессового периода, означающее: «Я в полном порядке, все плохое отринуто и растоптано». Или…

– Заткнитесь, – беззлобно отозвалась Мэри. – И можете меня отпустить.

– А надо? – Его рука заелозила по талии Мэри. – Я только начал знакомиться с топографией.

– Жаль, что я не карта.

Джонни убрал руку, и они вернулись к остальным.

– Дэвид, – спросил Стив, – это там?

Он указал на квадратную дыру в двадцати ярдах выше по склону, которую Мэри уже видела. Левее ржавого ангара, за тяжелой техникой. Тогда Мэри об этом не думала, потому что ее занимало другое: унести бы поскорее ноги, – но теперь она почувствовала, что эта дыра в земле ее пугает. До такой степени, что подгибаются колени. Ладно,подумала она, зато я свела счеты с медвежонком. Теперь он никогда не посмотрит на тех, кого засунули на заднее сиденье патрульной машины. Спасибо и на этом.

– Да, – кивнул Дэвид. – Китайская штольня.

– Кан такв кан тахе,– проговорил Ральф словно во сне.

– Да.

– И мы должны ее взорвать? – спросил Стив. – Как же мы сможем это сделать?

Дэвид указал на бетонный куб рядом с ангаром.

– Сначала нам надо попасть туда.

Они подошли к хранилищу взрывчатых веществ. Ральф покачал висячий замок, чтобы понять, с чем они имеют дело, затем передернул затвор «ругера». В тиши карьера металлическое клацанье резануло слух.

– Отойдите подальше, – попросил Ральф. – В кино обычно все получается как надо, но в реальной жизни… кто знает?

– Одну секунду, одну секунду, – крикнул Джонни и побежал к «райдеру». Они услышали, как он возится в кузове. – Ага! Вот ты где, уродина.

Он вернулся, держа в руках мотоциклетный шлем со щитком, полностью закрывающим лицо, и протянул его Ральфу.

– Гарантирует, что голова останется невредимой. Я им никогда не пользовался, потому что он слишком тяжелый. Стоит мне надеть его на голову, как у меня разыгрывается клаустрофобия. Но вам без него не обойтись.