Безнадега

– Заходи, Мэри. Будь как дома. Женщина словно и не услышала его, она смотрела на родителей Дэвида. Те стояли бок о бок у решетки маленькой камеры, напротив той, что занимали Дэвид и седой мистер Молчун.

– Этот человек… этот маньяк… убил моего мужа. Положил… – У нее перехватило дыхание, она шумно сглотнула, а здоровяк коп умильно смотрел на нее, как бы говоря: Давай же, Мэри, выговорись, тебе сразу полегчает,– Положил руку ему на плечо, так же, как только что положил мне, а потом четыре раза выстрелил в него.

– Он убил нашу маленькую девочку, – ответила ей Элен Карвер, и на мгновение Дэвиду показалось, что ею мать потеряла чувство реальности, что она и эта женщина, Мэри, забывшись, затеяли игру «А что вы на это скажете?». И сейчас Мэри ответит, он, мол, убил нашу "рыбаку, а мама…

– Мы этого не знаем, – подал голос отец Дэвида. Выглядел он ужасно. Лицо распухшее, в крови, как у боксера-тяжеловеса, которого мутузили все двенадцать раундов. – Не знаем наверняка.

Он посмотрел на копа, и его изуродованное лицо осветила надежда, но коп не удостоил его даже взглядом. Для него существовала только Мэри.

– Хватит болтать. – Тон как у самого доброго в мире дедушки. – На место, Мэри-крошка. В золоченую клетку, мой маленький синеглазый попугайчик.

– Или что? Ты меня убьешь?

– Я уже сказал, что нет, – все тот же дедушкин голос,–но ты не должна забывать, что в нашем мире смерть не самое страшное. – Тон не менялся, но теперь женщина взирала на него как кролик на удава. – Я могу причинить тебе боль, такую боль, что ты будешь молить меня о смерти. Ты ведь мне веришь?

Какое-то мгновение она еще смотрела на него, потом оторвала взгляд, так, во всяком случае, показалось Дэвиду с двадцати разделявших их ярдов, оторвала,как отрывают клейкую ленту от коробки, и вошла в камеру. По телу женщины пробежала дрожь, а когда коп захлопнул за ней дверь, мужество покинуло ее. Она упала на одну из четырех коек у дальней стены, закрыла лицо руками и разрыдалась. Коп, наклонив голову, наблюдал за ней. Дэвид воспользовался моментом, чтобы взглянуть на патрон, успел подумать, а не поднять ли его. Но тут коп вскинул голову, в некотором недоумении огляделся, словно выйдя из транса, отвернулся от рыдающей женщины и направился к Дэвиду.

Седой мужчина тут же отпрянул от решетки и пятился до тех пор, пока не ударился о край койки. Ноги его согнулись, он сел и туг же закрыл руками глаза. Прежде Дэвиду казалось, будто это жест отчаяния. Теперь он понял, что мужчина панически боится взгляда копа и делает все, что в его силах, лишь бы не встретиться с ним глазами.

– Как дела. Том? – спросил коп сидящего на койке мужчину. – Еще дышим, старина?

Мистер Седые Волосы от голоса копа сжался в комок, но рук от лица не убрал. Коп еще мгновение смотрел на него, потом медленно перевел свои серые глаза на Дэвида. И Дэвид почувствовал, что не в силах отвести взгляд. Теперь его глаза не могли двинуться ни вправо, ни влево. Но этим дело не ограничилось. Он словно услышал зов.

– Развлекаемся, Дэвид? – спросил светловолосый здоровяк коп. Глаза его становились все больше, превращаясь в ярко-серые, светящиеся изнутри шары. – Заполняешь промежуток? Око за око?

– Я… – пискнул Дэвид, потом облизал губы и попробовал еще раз: – Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Неужели? Я в этом сомневаюсь. Потому что вижу… – Коп поднес руку к уголку рта, коснулся его и опустил руку. На лице копа отразилось искреннее изумление. – Я не знаю, что я вижу. Это вопрос, да, сэр, это вопрос. Кто ты, мальчик?

Дэвид посмотрел на отца с матерью и быстро отвел взгляд, такой ужас прочитал он на их лицах. Они решили, что коп собирается убить его, как убил Пирожка и мужа Мэри.

Дэвид вновь встретился взглядом с копом.

– Я Дэвид Карвер. Живу в доме двести сорок восемь на Тополиной улице. В Уэнтуорте, штат Огайо.

– Да, я уверен, что это правда, но кто сотворил тебя? Не можешь ли ты сказать мне, маленький Дэйв, кто сотворил тебя? Тэк?

Он не читает мои мысли,подумал Дэвид, но, судя по всему, может прочитать. Если захочет.

Взрослый, наверное, выругал бы себя за то, что в голову лезут такие глупости, не поддался бы паранойе. Именно этого коп и добивается, чтобы я решил, будто он может читать мои мысли– вот к какому выводу пришел бы взрослый. Но одиннадцатилетний Дэвид оставался ребенком. Пусть и не обычным ребенком, каким был до ноября прошлого года. С тех пор в нем произошли серьезные изменения. И теперь он надеялся, что эти изменения позволят ему справиться с тем, что он видел перед собой, что чувствовал.