Голубятня на желтой поляне

— А что за станция? Она здесь?

— Да не здесь… Я в вагоне спрашиваю: «Скоро станция Мост?» А все на меня смотрят, как на ненормального. Потом говорят: «Это же в другую сторону…» Я тогда сошёл на полустанке, чтобы на обратный поезд пересесть. А поездов нет и нет. Я пошёл к реке. Думаю: переплыву как-нибудь. Если под землёй прошёл, почему нельзя обратно переплыть? А потом смотрю — вот этот город…

— Пустой… — сказал Яр.

Игнатик кивнул:

— Ага… Только не совсем пустой. Я так умаялся, лёг ка траву у фонтана и заснул. А меня кто-то поднял и понёс. Я даже проснуться как следует не мог… Потом проснулся уже здесь. Смотрю: на столе хлеб и кружка с водой. Я поел и опять заснул… Яр, я даже не думал, что ты меня так скоро найдёшь… Яр, а ребята? Они живые?.. Яр! Ну ты чего молчишь?

Игнатик заглянул Яру в лицо и заплакал.

Через час они ушли из города, который солнечным утром казался ещё более пустым, чем в сумерках. Съели огрызок хлебной корки, который лежал на столе, умылись у фонтана, булькавшего одинокой струйкой, и ушли.

Игнатик сказал, что у моря, километрах в сорока от города, есть рыбачий посёлок и там живёт его тётка. Правда, незнакомая, он про неё только слышал, а никогда не видел, потому что жили на разных сторонах. Но всё-таки тётка.

— А почему, если на разных сторонах, то нельзя видеться? — спросил Яр. — Почему запрещено переходить реку?

— Да нисколько не запрещено, — отозвался Игнатик. — Просто считается, что это принесёт беду… Да теперь уже всё равно.

Игнатик больше не плакал, он стал сумрачно-деловитым. Уже за городом, когда шли на север по высокой луговой траве, он сказал:

— Поживём в посёлке, а там решим, что делать. В Орехов нам возвращаться ни к чему…

— Тик… Если мы не вернёмся, кто расскажет родителям Альки, Данки и Читы про всё, что было?

— Я напишу письмо из посёлка, — хмуро сказал Игнатик. — Читаным папе и маме. Они-то уж точно уцелели, они были за городом. А остальные — кто знает…

— Письмо дойдёт?

— Письмо-то дойдёт… Яр, ты сможешь быть рыбаком?

— Не пробовал, Тик… А зачем?

— Яр… Голубятня же сгорела. Я не знаю, как ты теперь обратно…

— Ничего, малыш, как-нибудь, — сказал Яр.

— Ты на меня не сердись очень сильно…

— За что сердиться-то? Наоборот, спасибо тебе.

— За что?

«За то, что ты есть», — подумал Яр. И сказал:

— За то, что нашёлся.

— Я один нашёлся, — прошептал Игнатик. — Вот если бы были ребята… Можно было бы даже построить новую голубятню… А сейчас…

Потом они долго шли молча, потому что думали о Данке, Альке и Чите.

В середине дня они пришли к чистой речке с заросшими тальником берегами. Напились холодной воды. Потом Игнатик странно замер, плюхнулся животом в воду, забарахтался. Яр кинулся, схватил его за рубашку, поднял. Игнатик прижимал к животу длинную рыбину. Он бросил её далеко на берег. Рыбина попрыгала в траве и уснула.

— Вот ты как раз и есть рыбак, — сказал Яр.

— Я случайно, — вздохнул Игнатик. — Сам не ожидал.

— А как будем есть? Сырую?

— Испечём.

— А чем огонь разведём? Свечки-то нет…

Игнатик глянул потемневшими глазами: «А если бы и была? Нас же не пятеро…» «Ох и дурак я», — сказал себе Яр.

Игнатик шарил в карманах мятых шортиков.

— У меня, кажется, стёклышко есть. Вот… — Он вытащил маленькую линзу. — Это мы с Читой телескоп делали…

Они набрали сухой травы, наломали в кустах веток. Разложили небольшой, но жаркий костёр, а потом в углях испекли рыбу. Съели её несолёную, пахнувшую водорослями.

— Давай отдохнём, — попросил Игнатик. Он сбил ноги. Сандалии он потерял при обвале, а ходить так много босиком не привык.

Они легли под кустом и уснули до вечера.

Когда проснулись. Яр спросил:

— Будем здесь ночевать или двинемся в путь на ночь глядя?

— Пойдём, — сказал Игнатик. — Мы же выспались.

Но скоро Игнатик стал опять спотыкаться. К тому же он вздрагивал: над лугами поднимался влажный туман, сумерки были зябкие.

Яр закутал Игнатика в пиджак и взял на руки.

— Ну вот, как маленького, — пробубнил Игнатик, но больше не спорил.

Яр зашагал через высокую траву по плечи в тумане.

На пути поднялись невысокие холмы. Яр взошёл на плоскую вершину. Совсем стемнело. И Яр впервые взглянул на звёздное небо Планеты.

— Смотри Тик, — сказал он с неожиданной радостью. — Те же созвездия, что у нас!