Библиотекарь

И вот тогда совсем по-другому вспомнился неотвратимый, словно маятник, палец наблюдателя Коврова. Я с неожиданно нахлынувшим отчаянием осознал, что именно этот мерно кивающий палец и был самым страшным из произошедшего со мной за последние дни. С него начинался новый ритм иного мира, из которого, по всей видимости, выскочить можно было только в мир потусторонний, причем через весьма болезненные двери. За ночь из свидетеля я превратился в полноправного соучастника бойни. Меня повязали кровью. И за нее в свое время еще будет предъявлен счет. «Никуда не убежишь» — вот о чем предупреждал, на что указывал тот палец…

За моей спиной вдруг тихонько заплакала Таня Мирошникова. Шумно высморкался Тимофей Степанович, тяжело вздохнул Федор Оглоблин, потерявший друга и тезку «наоборот» — Ларионова. Украдкой поднесла платок к единственному глазу Маргарита Тихоновна.

Марат Андреевич потер ладонями виски, подняв дыбом волосы:

— Действие Терпения кончилось, — с горькой улыбкой пояснил он. — Наступили живые человеческие эмоции. Ничего не поделаешь, будем горевать…

Слава Богу, никто не догадывался, что я скорблю о себе, а не о погибших.

ДОМА

Вечером состоялась очередная неприятная беседа с Маргаритой Тихоновной. Под конец я снова взвинтил себя до орущего шепота. Нервы у меня за минувшие сутки сдали. Полдня я раз за разом прогонял в памяти минувшие события, отполировав их до идеально круглого состояния ужаса. Весь жуткий враждебный мир отражался только в этой выпуклой искаженной перспективе.

Я все просил отпустить меня, Маргарита Тихоновна терпеливо напоминала о нашей прежней договоренности, из которой я не выполнил половину — Книга Памяти осталась не прочитанной.

Я доказывал, что никакая Книга не изменит моего решения. Маргарита Тихоновна кротко улыбалась, заверяя, что сама судьба выбрала меня библиотекарем.

— Маргарита Тихоновна, я ведь совсем не готов заменить вам дядю Максима. Я самый обыкновенный человек, не отличающийся ни особой силой, ни отвагой. У вас сложившийся коллектив, выберите сами нового библиотекаря… — Я взывал к логике, льстил: — А почему бы вам, Маргарита Тихоновна, не взять широнинскую читальню в свои руки? Вы — превосходный руководитель, вас уважают. Вы — самый подходящий кандидат на дядину должность, — сбивчиво уговаривал я, потирая липкие ладони. — Если бы дядя Максим мог высказать свое мнение, он наверняка предпочел бы вас.

— Не получится, мой мальчик. Я скоро умру… — развеяла мои надежды Маргарита Тихоновна. — Рак груди, и не делай так неумело сочувственное лицо. У меня в запасе полгода, от силы год. Самые оптимистические прогнозы…

Я хотел было сказать, пусть она становится библиотекарем на полгода, а потом широнинцы сами выберут другого, того же литейщика Кручину или травматолога Дежнева, но мне вдруг показалось, что это прозвучит слишком цинично. Я промолчал и тоскливо уставился в окно, глядя на тянущуюся белую царапину, точно когтем оставленную в небе самолетом.

— Широнинская читальня — это моя боль, — продолжала между тем Маргарита Тихоновна. — Пока жил Максим Данилович, проблемы не существовало. Со мной тоже все было ясно, я бы до конца служила читальне, а когда пришел бы срок, ушла… Мне очень хотелось найти достойную замену. Что-то мне подсказало, что ты будешь настоящим библиотекарем, таким, как твой дядя. Давай, вначале ты прочтешь Книгу…

Покружив вокруг да около, мы возвращались на исходные позиции. Маргарита Тихоновна пресекла мое нытье, сказав, что в данный момент путешествие на Украину небезопасно, многие силы заинтересованы поквитаться за гореловского Марченко, и во всех случаях будет лучше, если я останусь здесь под охраной наших читателей.

Она определенно знала, на какую болевую точку надавить. Я сразу затих, вспомнив, что это не просто мифический библиотекарь, но и убийца.

— Я вообще бы не рекомендовала вам покидать пределы квартиры, — безжалостно, на «вы» закончила Маргарита Тихоновна, причем в полный голос, чтобы слышали все.

Из кухни в гостиную подтянулись читатели — Таня, Федор Оглоблин, Марат Андреевич и Тимофей Степанович.

— И даже в магазин нельзя? — осторожно уточнил я.

— Конечно, — подтвердила Маргарита Тихоновна. — Тем более, читальня наша ослаблена. Да и нам, честно говоря, будет намного проще и спокойнее, если вы будете дома, при Книге.