Утро после «Happy End»

– Что такое? Я больна? Тяжело?

– Раздевайтесь! – строго оборвал меня он. И дальше проделал все непонятные манипуляции, ясно давая мне понять, что говорить со мной не о чем. Что с его медицинской точки зрения я безнадежна. Практически недочеловек. Потом мне разрешили одеться и долго что-то писали в карте.

– Ну-с, – потер ладони он. И принялся рассказывать всю правду, почему-то обращаясь не ко мне, а к Динке. Так что я имела возможность все услышать, переварить, как-то осознать. Но именно это у меня и не получилось. Я сидела, словно оглушенная. Только один раз встряла в их с Динкой мирную беседу с вопросом:

– Когда?

– В начале декабря, – с готовностью ответил врач.

– А вы уверены, что именно в начале декабря? – ахнула я.

– А вы уверены, что нет? – сощурился врач. Я поникла. – Можете идти.

– Спасибо, Марк Соломонович, – кивала головой Динка, выводя меня из кабинета, как с поля боя. Я не сопротивлялась. Я, можно сказать, была контужена.

– Ну, дела! – даже не пытаясь что-то там смягчить или улучшить, причмокнула подруга, усадив меня в кресле коридора. – Приехали.

– Что теперь делать? – чуть не рыдала я.

– Не знаю, – задумчиво почесала ручкой за ухом она. – А ты уверена, что не уверена? В смысле, что не знаешь, чей.

– Уверена, – кивнула я. – Не знаю.

– Писец!

– Он, – не спорила я. Господи, какая банальная история! Такие постоянно бывают поводом для как минимум двухсот серий любого уважающего себя мексиканского сериала. Однако как небанально все выглядит для меня. Оказалось, что я уже вот уже больше двух месяцев как беременна. Я – беременна! И самым дурацким, самым нелепым во всем этом было вовсе не то, что я беременна. Подумаешь, эка невидаль. Девушка беременна. Это, как известно, дело временное. И наоборот. Правда, поскольку в состоянии «не» я находилась все последние тридцать один (почти) год, то как-то привыкла воспринимать это «не»-состояние постоянным. И вдруг «да». Однако все-таки не это потрясло меня до глубины души. Вовсе не это.

– Как же так? – не унималась Динка.

– А так. Это с одинаковой степенью вероятности может быть как Костин ребенок, так и Денисов. Потому что, если, как утверждает этот твой доктор, зачатие произошло в начале декабря, так я тогда спала с обоими.

– Да? – прикусила от напряжения мысли губку Динка. Думала она довольно долго. Я бессмысленно водила глазами по стене, вычитывая какие-то таблички про витаминизацию и вакцинацию населения. Минуты текли плавно, как река, которой не мешает ни один камень. Потом Динка зачем-то кивнула и уточнила. – А с кем больше?

– Что больше? – переспросила я, потому что любезное подсознание (видимо, чтобы противостоять шоку) уже увело мои мысли далеко-далеко. К тому, что надо бы конечно, пить витамины каждый день и бегать в парке, чтобы беречь здоровье….

– С кем ты больше спала в начале декабря? – отрезвила меня подруга. Я чуть не закашлялась. Думать о произошедшем мне не хотелось.

– Больше? В том-то и ужас, что именно с конца ноября и вплоть до разрыва с Денисом они оба были активны, словно у них обоих случились магнитные бури, – раздосадовано воскликнула я.

– Ладно, не надо подробностей, – покраснела Динка. Ее скудная личная жизнь сводилась к случайному сексу, мимолетным романам и постоянному ожиданию ПП, в существование которого она не очень-то и верила. Она была взрослой женщиной, поэтому уже догадалась, что мужчины (как и женщины) обязательно содержат в себе непоправимые изъяны, исключающие возможность получить звание Прекрасного Принца. Так что она предпочла оставить тему частоты моей бурной личной жизни.

– Может, как-то на УЗИ повнимательней посмотреть? – предложила я. – Может, они скажут, на кого он похож?

– Дурында. Там только муть одна видна. Количество пальцев, как сердце бьется и т. д., – повертела пальцем у виска Динуля. Я встрепенулась.

– Сердце? Оно что, уже бьется? Ты врешь!

– Да ты чего?! У тебя беременности уже девять недель! Там уже вообще все бьется, почитай журнальчик для беременных, – едко заявила подруга.

– Что же делать? – всплеснула руками я. Потому что до этого момента у меня в голове звенело набатом слово «аборт». А теперь, когда вредная Дудикова сообщила мне, что у моего (первого в жизни, между прочим) ребеночка бьется сердце, слово это (аборт) вдруг начало таять и сдуваться ветром.

– Можно сделать ДНК-тест. Хочешь? – осторожно поинтересовалась она.