Генерал-адмирал. Война

Более того, на разборе учений командиру второго эскадрона ротмистру Карабуло-оглы поставили на вид как раз то, что он-таки улучил момент и поднял эскадрон в лихую кавалерийскую атаку.

«Запомните, — вещал командир полка полковник Тырнов, — мы более не та буйная кавалерия, которая лихой сабельной атакой опрокидывала плотные пехотные полки. Нынче, чтобы остановить наступающую кавалерийскую лаву, нужна не линия каре, а всего пара солдат с пулеметом. Поэтому никаких сабельных атак. Ваша задача — выдвинуться к нужной точке быстрее противника, занять и оборудовать позицию и встретить его огнем. Всё. Ежели противник успел раньше — никакой атаки. Провели разведку, вызвали артиллерию, пулеметную поддержку — и только потом атака на деморализованного противника с подавленными пулеметами. Иначе никак».

Все это настолько не вязалось ни с рассказами отца, ни с тем, что им преподавали в училище, что корнет некоторое время пребывал в полном недоумении. Нет, по уму все оно, конечно, так — что такое пулемет, Андрей прекрасно представлял, а во времена деда и отца их еще не было. Но как же лихая атака? А славная рубка клинок в клинок? Это что — уже в прошлом? Господи, чем же их командиров в этих «пробных офицерских частях» так перекорежило, что они забыли славные гусарские традиции?

Но когда их Двенадцатый гусарский Ахтырский Ее Императорского Высочества Великой Княгини Ольги Александровны полк был переведен в состав только еще формирующегося Первого конного корпуса, у Андрея появилась надежда. Ну как же, ежели создают такие огромные кавалерийские объединения, да еще оснащают их самым современным оружием и невиданной ранее боевой техникой — значит, не все потеряно. Значит, будут и лихие атаки! Однако спустя всего лишь месяц после того, как они выгрузились в приволжской степи неподалеку от провинциального Вольска, корнет снова впал в уныние. Кавалерию по-прежнему готовили к какой-то странной войне. Марши, марши, марши, окопы, разведка, опять окопы и опять марши. Более того, как выяснилось, в состав корпуса входили не только бронеавтомобили, которые в отличие от пехоты вполне способны были угнаться за кавалерией на марше, как, впрочем, и подготовить своими пулеметами ту самую лихую кавалерийскую атаку, о которой мечтал корнет, но еще и какие-то саперные конно-вьючные бригады, по одной на дивизию. По тем задачам, которые они отрабатывали, можно было предположить, что основной целью всего формируемого конного корпуса было не что иное, как обеспечение действий этих самых саперных конно-вьючных бригад. А как иначе можно расценить подобное заявление начальника штаба дивизии: «Господа, одной из основных, едва ли даже не самой главной задачей, которую Генеральный штаб ставит перед объединениями, подобными нашему, будет являться разрушение транспортных путей противника, подрыв его способности маневрировать силами и средствами. Помните — одна уничтоженная колонка для воды равна убитому вражескому солдату, колонка для заправки автомобилей керосином — десяти солдатам, взорванная водокачка или небольшой железнодорожный мост — эскадрону, мост же через большую реку — полку. Если мы дезорганизуем противника в оперировании резервами — кавалерия в этой войне свою задачу выполнит». Ну и кому это может понравиться?..

— Вашскородь! — подскочил к корнету унтер Толубеев, из донцов, но не из казачьей семьи, каковые почти поголовно служили со своими, а из иногородних. — Кончили разгрузку. Куды дальше?

— Не знаю пока. Сейчас ротмистр от командира вернется — скажет.

…В приволжских степях они провели все прошлое лето и вернулись в свое расположение поздней осенью. Корпус, за лето набравший силу и стать, снова расползся по старым местам дислокации и как бы перестал существовать. Бронепоезда и броневики укатили к себе на Урал и в Магнитогорск, а кавалерийские полки, разъехавшись по зимним квартирам, занимались ремонтом^[11] конского состава и снаряжения и обыденными делами.

Впрочем, эскадронные учения у них за зиму были три раза, а в апреле даже сподобились провести полковые. Хотя что это за учения? Опять все тот же двухнедельный марш с несколькими стрельбами. А с другой стороны, пехоте-то тяжелее приходится — ее гоняют не менее сильно, но на своих двоих. Это коня не заставишь двигаться дольше, чем он может, а человека… Поручик Герасимов из Псковского пехотного, с которым Андрей познакомился в отпуске, рассказывал, что их тоже ой как нагружают. Летом на учениях по сорок верст в день отмахивали, и так по четыре-пять дней подряд. С тех пор как приняли эту дурацкую систему индексации боевой готовности, командиры и сами спокойно не живут, и подчиненным житья не дают. А что делать? Чтобы твоя часть считалась соответствующей уровню Б, личный состав должен за год намотать не менее четырехсот верст пеших маршей, а также не менее четырех месяцев в году провести на полевых учениях. Из них не менее месяца — всем полком и сколько-то там еще в составе дивизии. Для кавалерии годовой маршевый норматив — семьсот верст, но по прикидкам Андрея за прошедшее лето они одолели куда больше.

---

11 Французское слово «remonte» означает замену или пополнение поголовья лошадей, и первоначально словом «ремонт» в России обозначали только такие действия. Лишь позже его значение сначала распространилось на любое восстановление дееспособности, в том числе устройств и механизмов.