Буря столетия

– Итак, – говорит Робби, опуская руку, – мы ему верим. Этот вопрос выяснен. Теперь, если есть мнения по основному вопросу…

– Я хочу сказать, – встает Майк.

– Твое право, – отвечает Робби. – Ты полноправный налогоплательщик.

Давай.

Майк медленно всходит по ступеням на помост. Молли смотрит, не отрывая глаз. Майк не потрудился взойти на трибуну – он просто повернулся лицом к землякам-островитянам. У нас несколько мгновений, когда растет внимание и напряжение в зале, пока Майк думает, как начать.

– Нет, он не человек. Я не голосовал, но я все равно согласен. Я видел, что он сделал с Мартой Кларендон, с Питером Годсо, что сделал с нашими детьми – и я не верю, что он человек. У меня были те же сны, что и у вас, и я не хуже вас сознаю реальность его угроз. Может быть, даже лучше – я ваш констебль, которого вы поставили следить за соблюдением ваших законов. Но… люди… детей не отдают головорезам! Вы это понимаете? Детей не отдают!

Из детского угла комнаты выходит Энди Робишо.

– Так какой же у нас выбор? Что мы будем делать? Что мы можем сделать?

Эту реплику встречает густой ропот согласия, и Майк встревожен – это заметно. Потому что единственный ответ, который у него есть, не имеет смысла. Этот ответ – доблесть правильного поступка.

– Встать против него, – говорит Майк. – Бок о бок и плечом к плечу. В один голос сказать ему «нет». Сделать то, что написано на дверях, через которые мы сюда вошли – верить в Бога и друг в друга. И тогда… быть может… он уйдет. Как уходят бури, когда выдуют свою силу.

– А если он начнет тыкать вокруг своей тростью? – встает Орв Бучер. – Что тогда? А мы будем падать, как мухи на подоконник?

Ропот согласия громче.

Встает преподобный Боб Риггинс:

– «Итак, отдавайте кесарю кесарево, а Божие – Богу». Ты сам это сказал, Майкл, час назад. Евангелие от Матфея.

– "Отойди от Меня, сатана, ибо сказано: «Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи». Евангелие от Марка, – отвечает Майк и оглядывается вокруг. – Люди… если мы отдадим ребенка… одного из наших детей – как потом будем с этим жить и глядеть друг другу в глаза, даже если он оставит нам жизнь?

– Отлично будем жить, – отзывается Робби Билз. Майк ошеломленно оглядывается на него, и в этот момент по центральному проходу выходит к помосту Джек Карвер. Когда он начинает говорить, Майк поворачивается к нему. Его обстреливают со всех сторон.

– У нас у всех в жизни есть такое, с чем приходится жить, Майк. Или ты другой?

Попадание. Мы видим, как Майк вспоминает. И он обращается к Джеку и ко всем:

– Нет, я такой же. Но это будет не то, что жить и помнить, как ты смошенничал на экзамене, или с кем-то переспал, или дал кому-то в морду по пьянке или под плохое настроение. Это – ребенок. Джек, неужели ты не понимаешь?

Может быть, он до них достучался. Но тут начинает говорить Робби.

– Допустим, ты прав насчет отослать его прочь – допустим, мы все встанем плечом к плечу, обнимемся и скажем: «НЕТ!» Допустим, мы это сделаем, и он просто исчезнет. Вернется туда, откуда пришел.

Майк настороженно глядит, ожидая ловушки.

– Но ты видел наших детей. Я не знаю, что именно он с ними сделал, но не сомневаюсь, что полет в высоте – это точное об этом представление. Они могут упасть, и в это я верю. Ему стоит только махнуть этой своей тростью, и они упадут. И как нам жить и смотреть в глаза друг другу, если это случится? Мы будем себе говорить, что убили всех восьмерых только потому, что были слишком хорошими, слишком святыми, чтобы пожертвовать только одним?

– Но ведь это может быть блеф… – пытается сказать Майк.

– Это не блеф, Майкл, и ты это знаешь! – вдруг резко и враждебно перебивает Мелинда. – Ты это видел.

Тавия Годсо нерешительно выходит к началу центрального прохода – очевидно, островитяне предпочитают говорить отсюда. Сначала она говорит неуверенно, но обретает уверенность по ходу речи.

– Ты говоришь так, Майк, будто он убьет этого ребенка, Майкл… будто это человеческое жертвоприношение. А по мне это больше похоже на усыновление.

Она оглядывается, улыбаясь как бы на пробу – если уж нам предстоит это сделать, постараемся сделать, как лучше. Посмотрим с хорошей стороны.

– И еще долгая жизнь! – говорит Джонас и делает паузу. – То есть если ему верить. А после того, как я его видел… я верю.

Снова ропот согласия. И одобрения.

– Линож забил до смерти Марту Кларендон своей тростью! – кричит Майк. – Глаз ей выбил! Мы обсуждаем, отдавать ли ребенка чудовищу!