Буря столетия

Молчание встречает эти слова. Люди опускают глаза в пол и краснеют от стыда. Преподобный Боб Риггинс снова садится. Его жена кладет руку ему на рукав и смотрит на Майка укоризненно.

– Пусть так, – говорит Генри Брайт, – но что будет с остальными детьми? Скажем «нет» и увидим, как они умрут на наших глазах?

– Да, Майк, – подхватывает Кирк. – Что там насчет блага для большинства?

На это у Майка нет настоящего ответа.

– Но ведь о детях – это тоже может быть блеф. Сатана – отец лжи, а этот тип явно его близкий родственник.

– И ты готов рискнуть? – визжит разъяренная Джилл Робишо. – Отлично! Только рискуй своим сыном, а не моим!

– В точности моя мысль! – поддерживает ее Линда Сент-Пьер.

– Ты знаешь, Майк, – говорит Генри Брайт, – что здесь самое страшное? Положим, ты прав наполовину… и мы останемся жить, а они – он показывает на детей – умрут? Как мы тогда будем глядеть в глаза друг другу? Как будем с этим жить дальше?

– И как нам после этого жить рядом с тобой? – спрашивает Джек.

Неприязненно растущий гул в ответ. Джек – сокрушитель геев – возвращается к своему спящему сыну и садится рядом с ним. И на это у Майка тоже нет ответа. Мы видим, как он ищет его – и не находит.

Робби смотрит на часы. На них 9:20.

– Он сказал – полчаса, – напоминает Робби. – У нас осталось десять минут.

– Нельзя этого делать! – кричит Майк. – Как вы не понимаете? Мы не можем позволить ему…

– Мы слышали твою точку зрения, Майк, – говорит Санни не без сочувствия. – Теперь сядь, ладно?

Майк глядит беспомощным взглядом. Он не дурак и понимает, к чему дело клонится.

– Вы должны об этом подумать, люди. Очень и очень тщательно подумать.

Он спускается по ступеням и садится рядом с Молли. Берет ее за руку. Она отдает руку на секунду или две, потом забирает.

– Я пойду сяду с Ральфи, Майк. Она встает и идет по проходу туда, где спят дети. Исчезает в круге родителей, не оглянувшись.

– Еще кто-нибудь хочет высказаться? – спрашивает Робби. – Какие будут предложения?

Секунда молчания – и вперед выходит Урсула.

– Прости нас Боже, но давайте дадим ему то, что он хочет. Дадим ему то, что он хочет, и пусть идет своей дорогой. На мою жизнь мне наплевать, но дети… даже если это будет Салли. Пусть лучше живет с плохим человеком, чем… чем умрет.

Она разражается рыданиями и упреками:

– Боже мой, Майкл Андерсон, у тебя, что ли, сердца нет? Это же дети! Мы не можем дать ему убить детей!

И она возвращается туда, где спят дети. Майк теперь окружен рядами враждебных взглядов.

– Еще кто-нибудь? – спрашивает Робби, глядя на часы.

Майк начинает вставать, но Хэтч берет его за руку и слегка сжимает. Майк глядит не него пораженным и вопросительным взглядом, и Хэтч чуть заметно покачивает головой. «Хватит, – означает этот жест. – Ты сделал все, что мог».

Майк стряхивает его руку и снова встает. Теперь он не идет к помосту, а обращается к землякам с места:

– Не надо. Прошу вас. Андерсоны живут на Литтл-Толл-Айленде с 1735 года. Я прошу вас как житель острова и как отец Ральфи Андерсона – не делайте этого. Не идите на это. – После паузы он добавляет:

– Это проклятие. Вечная погибель.

Он оглядывается безнадежно, и никто, даже его собственная жена, не хочет встречаться с ним взглядом. Снова падает тишина, и только чуть завывает ветер и щелкают часы.

– Хорошо, – говорит Майк. – Тогда я предлагаю ограничить право голоса. Пусть голосуют родители и только родители. Они все местные…

– Это нечестно! – встает Линда Сент-Пьер. Она касается брови спящей дочери с нежной любовью.

– Я вырастила ее сама – да, с большой помощью всех горожан, и твоей и твоей жены, Майк, – но в основном сама. И я не должна принимать такое решение в одиночку. Для чего же тогда община, если не затем, чтобы помочь людям, когда случается что-то по-настоящему страшное? Когда нет ни одного достойного выхода?

– Я бы не смог сказать лучше, – говорит Энди.

– Но… – начинает Майк.

– Сядь!.. Ставь на голосование!.. Давайте голосовать!.. – слышен хор голосов.

– Кто-нибудь еще ставит вопрос о праве на голосование? – спрашивает Робби. – Может быть, это не совсем по-парламентски, но это надо решить. Я бы предпочел услышать мнение кого-нибудь из родителей.

Напряженное молчание, и голос Мелинды Хэтчер:

– Я предлагаю, чтобы голосовали все.

– Поддерживаю, – вторит Карла Брайт.

– Это не… – пытается сказать Майк.