Сегодня, однако, как только она поставила пикап на свободное место на небольшой стоянке за офисом доктора Вейнгольда, дождь полил как из ведра. На всякий случай Нора предусмотрительно надела нейлоновую куртку с капюшоном и, перед тем как выйти из пикапа и побежать к одноэтажному каменному зданию, натянула на голову.
Доктор Вейнгольд, как всегда, очень внимательно осмотрел ее и заявил, что она совершенно здорова.
— Никогда еще не встречал женщину на третьем месяце беременности в лучшей форме, чем вы, — сказал доктор.
— Я хочу, чтобы у меня родился очень здоровый ребенок, идеальный малыш.
— Так и будет.
Доктор знал, что ее фамилия Эймс, а фамилия ее мужа Хайатт, но никогда ничем не выказывал своего неодобрения относительно ее семейного статуса. Такое положение вещей смущало Нору, но она полагала, что современный мир, в который она вылетела, покинув кокон дома Девон, снисходительно взирал на такие вещи.
Доктор Вейнгольд еще раз предложил ей пройти обследование и определить пол ребенка, но она, как и прежде, отказалась. Нора хотела, чтобы это был сюрприз. Кроме того, если они узнают, что это девочка, Эйнштейн начнет приставать к ним, чтобы они назвали ее Минни.
Быстро согласовав с ассистенткой доктора дату и время ее следующего посещения, Нора вновь натянула на голову капюшон и вышла на улицу. Лил проливной дождь. На одной части крыши не было желоба, и вода стекала прямо на тротуар, образуя глубокие лужи на покрытой щебенкой автостоянке. Она пошла по этой небольшой речке к пикапу, и через секунду ее спортивные туфли промокли насквозь.
Добравшись до машины, она увидела, как из красной «Хонды», припаркованной рядом, вышел мужчина. Она не слишком хорошо рассмотрела его — только то, что автомобиль, казалось, был мал для такого крупного мужчины и что его одежда не предназначалась для прогулок под дождем. На нем были джинсы и синий свитер, и у Норы мелькнула мысль: «Бедняга, он промокнет до нитки».
Она открыла водительскую дверцу и стала садиться в машину. В следующую секунду этот человек протолкнул ее на соседнее сиденье, а сам уселся за руль. Он сказал:
— Если ты, сука, будешь кричать, я выпущу тебе кишки. — Нора ощутила, как ей в бок ткнулся револьвер.
Она непроизвольно вскрикнула и хотела было пролезть дальше через переднее сиденье и вылезти наружу через дверцу с правой стороны. Но что-то в его голосе, жестокое и мрачное, заставило ее заколебаться. Ей показалось, что он скорее выстрелит ей в спину, чем позволит ускользнуть.
Мужчина захлопнул дверцу с ее стороны, и Нора осталась с ним наедине, без надежды на помощь, скрытая от всего мира завесой из дождя, стекающего по стеклам и делающего их непроницаемыми. Впрочем, это не имело значения: других машин на стоянке не было, а саму стоянку с улицы было не видно, так что ей все равно не к кому было бы обратиться за помощью.
Рядом с Норой сидел очень крупный мужчина с развитой мускулатурой, но не его размеры пугали ее больше всего. Его широкое лицо было спокойным, лишенным всякого выражения, и это спокойствие, совершенно не подходящее к данным обстоятельствам, пугало Нору. Его глаза были еще хуже. Они были зеленые — и холодные.
— Кто вы такой? — спросила она, стараясь скрыть свой страх, уверенная в том, что ее ужас только возбудит его. Казалось, он балансирует на тонкой линии.
— Что вам от меня нужно?
— Мне нужна собака.
Она думала: грабитель. Думала: насильник. Маньяк-убийца. Но ни на секунду Нора не могла предположить, что он окажется правительственным агентом. А кто еще будет разыскивать Эйнштейна? Никто даже не знал о его существовании.
— О чем вы? — спросила она.
Нора почувствовала боль, когда он еще сильнее ткнул ей в бок револьвер.
Она подумала о ребенке, которого носила.
— Хорошо, о'кей, очевидно, вам известно о собаке, так что нет смысла играть в молчанку.
— Нет смысла.
Мужчина говорил так тихо, что за шумом дождя, барабанящего по крыше пикапа и бьющего о ветровое стекло, она с трудом разбирала слова.
Он потянулся к ней, стянул с головы капюшон, расстегнул «молнию» и запустил руку вниз через грудь к ее животу. На какое-то мгновение Нора испугалась, что он все же собирается изнасиловать ее.
Вместо этого незнакомец спросил:
— Этот Вейнгольд — акушер-гинеколог. Зачем ты к нему приезжала? У тебя какая-нибудь проклятая венерическая болезнь или ты беременна? — Он почти выплюнул слова «венерическая болезнь», как будто его тошнило от отвращения, когда он произносил их.