Голос ночи

Рой сильнее сжал его руку.

— А-а-а. Черт! Оставь меня в покое.

— Назови это другим словом.

— Зачем?

— Назови это другим словом.

— Рой, ты делаешь мне больно.

— Назови это другим словом, и я отпущу тебя.

— Я думал, ты мой друг.

— Я твой лучший друг.

— Если бы ты был моим другом, ты бы не делал мне больно, — произнес Колин, стиснув зубы.

— Если бы ты был моим другом, ты бы произнес это. Что тебе стоит сделать это?

— А что стоит тебе отпустить меня, если я не скажу?

— Мне показалось, ты говорил, что я могу доверять тебе, что ты сделаешь все, чего бы я ни пожелал, как и должен поступать настоящий друг. А сейчас ты не хочешь даже говорить со мной об этом вонючем фильме.

— Хорошо, хорошо, — сказал Колин. И даже почувствовал себя немного виноватым, потому что Рой просил его о совсем небольшой вещи.

— Скажи «сиськи».

— Сиськи, — процедил Колин.

— Скажи «сосочки».

— Сосочки.

— Скажи «вымя».

— Вымя.

— Скажи «мне нравятся ее сиськи».

— Мне нравятся ее сиськи.

— И что, было так трудно? — Рой наконец выпустил его. Колин растирал руку.

— Эй, — крикнул Рой, — а не хотел бы ты носить ее сиськи на ушах вместо меховых наушничков?

— Грубо.

Рой засмеялся:

— Спасибо.

— Похоже, у тебя шумит в голове.

— Не хнычь. Я пошутил. О! Посмотри на экран!

Мужчина снял с женщины купальные трусики и стал ласкать ее зад, который был нестерпимо белым по сравнению с ее загорелой спиной и ногами, таким белым, что казался двумя округлыми половинками светлого ореха, окруженного мягкой коричневой скорлупой.

— Я бы съел десять фунтов этой задницы на завтрак, — бросил Рой.

Мужчина на экране был тоже совсем голый. Он вытянулся на спине, и она оседлала его.

— Они не покажут самого интересного. Они не покажут, как он втыкает.

Камера показала подпрыгивающие груди и красивое лицо женщины, охваченное притворным экстазом.

— У тебя встает?

— Что?

— Это тебя возбуждает?

— Ты дурак, Рой!

— Ты и этого слова боишься?

— Я не боюсь никаких слов.

— Тогда скажи.

— Черт!

— Скажи.

— Встает.

— Хоть раз у тебя встал?

Колин страшно смутился.

— Да или нет, парнишка?

— Да.

— А как это называется?

— Мальчик.

Рой засмеялся:

— Во умора. По крайней мере, быстро. Хорошо.

Его одобрение успокоило Колина. Чувство страха немного ослабло.

— А как это на самом деле называется? — спросил Рой.

— Пенис.

— Так же плохо, как и «грудь».

Колин промолчал.

— Скажи «член».

Колин сказал.

— Очень хорошо! Просто превосходно! Прежде чем закончится этот фильм, ты будешь знать все слова и будешь так же легко употреблять их, как я. Держись меня, малыш, и я быстро научу тебя. Эй, посмотри! Скажи, что он ей делает! Смотри, Колин! Вот это кайф!

Колину казалось, что он на скетборде несется с длинной крутой горы, полностью потеряв над собой контроль. Но он взглянул на экран.

Глава 8

Они вернулись в Санта-Леону без пятнадцати одиннадцать вечера и остановились у бензоколонки на Бродвее. Она уже закрылась, единственный огонек светился в автомате с прохладительными напитками.

Рой порылся в карманах в поисках мелочи:

— Чего ты хочешь? Я куплю.

— У меня осталось немного денег, — сказал Колин.

— Ты заплатил за ужин.

— Ну хорошо... я возьму виноградный.

Некоторое время они молчали, смакуя свои напитки.

Наконец Рой сказал:

— Прекрасный вечер, да?

— Да.

— Тебе понравилось?

— Конечно.

— Я, черт возьми, отлично провожу время. А ты знаешь почему?

— Почему?

— Потом что ты со мной.

— А-а, — потянул Колин. — Конечно, я всегда душа компании.

— Я хотел сказать, что трудно найти лучшего друга, чем ты.

На этот раз Колин покраснел как от гордости, так и от смущения.

— В самом деле, — продолжал Рой, — ты единственный друг, который у меня есть, и ты единственный друг, который мне нужен.

— У тебя сотни друзей.

— Это — так, знакомые. Пока ты не приехал в город, я долго болтался без друга.

Колин не знал, говорил ли Рой правду или насмехался над ним. У него не было критериев для оценки, но никто и никогда не говорил с ним так, как сейчас Рой.

Рой отставил недопитую «колу» и достал из кармана перочинный ножик:

— Я думаю, сейчас самое время.