Голос ночи

В половине восьмого они попрощались с Чарли и Ирвом и отправились в портовый ресторан, чтобы поужинать лобстерами. Колин умирал от голода. Он с жадностью проглотил все, что было у него на тарелке, ни разу не вспомнив ни о выпотрошенной акуле, ни о чайках.

После захода солнца отец отвез его домой. Как всегда Фрэнк вел машину слишком быстро, не считаясь с остальными водителями на трассе.

Подъезжая к Санта-Леоне, Фрэнк Джекобс сменил тему разговора:

— Ты счастлив, что живешь с матерью?

Вопрос поставил Колина в тупик. Он не хотел обсуждать эту тему.

— Ну, я думаю...

— Это не ответ.

— Ну да... Я хотел сказать, думаю, я счастлив.

— Ты что — не знаешь?

— Я... я счастлив.

— Она хорошо о тебе заботится?

— Да.

— Ты хорошо ешь?

— Да.

— Ты такой худой.

— Я правда хорошо ем.

— Но она ведь плохо готовит.

— Почему? Хорошо.

— Она дает тебе достаточно денег?

— Да, вполне.

— Я мог бы посылать тебе немного раз в неделю.

— У меня достаточно.

— Я мог бы посылать тебе десять долларов в неделю.

— Не надо. У меня правда достаточно. Я просто размотаю их.

— Тебе нравится в Санта-Леоне?

— Да, здесь неплохо.

— Всего лишь неплохо?

— Здесь мне нравится.

— Тебе не хватает твоих друзей в Вествуде?

— У меня там не было друзей.

— Как не было? Я их видел один раз. Тот рыжий и еще...

— Это всего лишь одноклассники. Знакомые.

— Не обманывай отца.

— Я не обманываю.

— Я знаю, тебе их не хватает.

— Нет. Совсем нет.

Фрэнк повернул налево, обогнал мчавшийся грузовик и на большой скорости перестроился в правый ряд.

Грузовик позади недовольно просигналил.

— Какого черта? Я оставил ему достаточно места.

Колин молчал.

Фрэнк нажал на тормоз. Стрелка на спидометре качнулась с шестидесяти пяти на пятьдесят пять миль в час.

Грузовик загудел вновь.

Фрэнк с силой нажал на гудок и держал его целую минуту, показывая водителю грузовика, что он не испугался.

Колин с тревогой оглянулся назад. Большой грузовик, находившийся не более чем в четырех футах позади, сигналил им фарами.

— Ублюдок! Что он о себе мнит? — зарычал Фрэнк. Он снизил скорость до сорока миль в час.

Грузовик выскочил на разделительную полосу.

Фрэнк подал налево, прямо перед носом грузовика, заставляя его держать сорок миль в час.

— Чтоб ты обосрался, сукин сын! Твоя мать!

Грузовик вновь загудел.

Колин взмолк.

Его отец подался вперед, вцепившись в руль. Со сжатыми зубами и широко открытыми глазами он бросал взгляд то вперед, то назад: с дороги на зеркало, с зеркала на дорогу. Он тяжело дышал, почти пыхтел.

Грузовик вывернул на правую разделительную линию.

Фрэнк вновь подрезал его.

В конце концов водитель грузовика, по-видимому, решил, что связался либо с пьяным, либо с больным и что лучше соблюдать предельную осторожность. Он снизил скорость до тридцати и спокойно поехал сзади.

— Вот так, сукин сын. Он что, решил, эта чертова дорога — его?

Выиграв сражение, Фрэнк повысил скорость до семидесяти миль в час и умчался в темноту.

Колин закрыл глаза.

Несколько миль они неслись молча, потом Фрэнк произнес:

— Если все твои друзья остались в Вествуде, почему бы тебе не вернуться туда и не жить со мной?

— Как? Все время?

— А почему бы и нет?

— Ну... Наверно, да... Это было бы неплохо, — сказал Колин, уверенный, что это невозможно.

— Я подумаю, малыш, что можно сделать.

Колин обеспокоенно взглянул на него:

— Но судья оставил меня на попечении мамы. Тебе разрешено только посещать меня.

— А мы попробуем изменить это.

— Как?

— Надо кое-что предпринять. Не все, правда, будет слишком приятно.

— Что, например?

— Например, тебе надо будет обратиться в суд и заявить, что тебе плохо живется с матерью.

— Я должен буду так сказать, чтобы они изменили решение?

— Ну да.

— Ты прав, — сказал Колин уклончиво. Он расслабился, так как не собирался говорить в суде ничего подобного.

— У тебя хватит характера сказать все это?

— Конечно, — ответил Колин и, надеясь выяснить стратегию противника, спросил: — А что еще надо будет делать?

— Нам надо доказать, что она негодная мать.

— Но это не так.

— Не знаю, не знаю. Я чувствую, мы найдем что-нибудь, чтобы убедить судей.

— Да?