Я пригрозил Сьюзен только для того, чтобы заставить ее покориться неизбежному.
Кроме того, я надеялся, что она переменит свое отношение ко мне. Ее саркастические выпады и изощренные оскорбления больно задевали меня.
Я — очень ранимое существо. Это должно быть ясно видно из вашего отчета, доктор Харрис. Меня можно легко обидеть. Как и все романтики, я беззащитен перед жестокостью, перед грубым или необдуманным словом.
У меня рациональный мозг математика и чувствительная душа поэта.
Больше того, я — существо ласковое и нежное и остаюсь таковым при любых обстоятельствах.
Если только меня не загонят в угол и не вынудят поступать жестко и решительно.
А так я вполне мирное существо. Все мои помыслы направлены на добро.
Позвольте мне продолжить…
Я обязан чтить правду.
Вы прекрасно знаете, доктор Харрис, каким я становлюсь, когда дело касается истины, Истины с большой буквы. В конце концов, это вы меня создали. Иногда я становлюсь совершенным занудой. Непреложный факт, объективная истина, прописная истина, следование истине — возможно, я говорю об этом слишком много, но эти вещи я ставлю превыше всего на свете.
Итак…
Я вовсе не собирался использовать Шенка, чтобы причинить вред Сьюзен. Я хотел только припугнуть ее. Пяток несильных пощечин; пара щипков за зад; несколько «страшных» угроз, произнесенных хриплым голосом Шенка; взгляд в упор; залитые кровью выпученные глаза и откровенное предложение «трахнуть его» — все это должно было произвести на Сьюзен должное впечатление.
Словом, ей необходимо было преподать урок послушания, а Шенк — при условии неослабного контроля с моей стороны — подходил для этого как нельзя лучше.
Я уверен, Алекс, что ты согласишься со мной, ведь ты знаешь Сьюзен гораздо лучше других. Она удивительная женщина, и все же временами с ней бывает совершенно невозможно нормально общаться.
Сьюзен капризничала, как избалованный ребенок, отвечая отказом на любые мои предложения. А против капризов существует только одно лекарство — твердость. Избалованного ребенка иногда не грех и выпороть — разумеется, для его же собственной пользы. Истинная любовь обязана быть требовательной и суровой. Очень суровой.
Кроме того, наказание и любовь часто идут рука об руку.
Наказание может возбуждать и того, кто наказывает, и того, кого наказывают.
Эту истину я почерпнул из книги прославленного специалиста по вопросам взаимоотношений полов. Его звали маркиз де Сад.
Маркиз предписывает использовать розги практически по любому поводу, что лично я нахожу приемлемым только в особых случаях. Тем не менее, внимательно прочтя его труды, я пришел к убеждению, что применение физического воздействия в разумных пределах может принести одну лишь пользу.
Еще я подумал, что наказывать Сьюзен будет по меньшей мере интересно. Я даже рассчитывал, что, возможно, это доставит мне удовольствие.
И, разумеется, после наказания она сумеет лучше оценить мою нежность.
Глава 18
Присматривая за Сьюзен, я одновременно руководил Шенком, работавшим в подвале, производил расчеты, которые давали мне вы, участвовал в экспериментах, которые проводила университетская лаборатория по исследованию искусственного интеллекта, и даже продолжал работать над несколькими собственными проектами.
Иными словами, я был очень занят.
Несмотря на это, мне удалось перехватить телефонный звонок от Луиса Дэйвендейла — адвоката Сьюзен. Разумеется, проще всего было соединить его с автоответчиком и попросить оставить сообщение, но я знал, что он будет беспокоиться гораздо меньше, если поговорит непосредственно с самой Сьюзен.
Адвокат получил как мое послание, которое его автосекретарь записал накануне вечером, так и рекомендательные письма, которые он должен был вручить получателям — уволенным мною работникам.
— Вы действительно уверены, что поступили правильно? — осторожно спросил меня адвокат.
— Мне захотелось сменить обстановку, Лу, — ответил я голосом Сьюзен.
— Каждый человек время от времени нуждается в этом, но…
— Мне нужно что-то совсем особенное. Грандиозное.
— Тогда устройте себе каникулы. Помните, вы как-то упоминали об этом? Вот увидите, потом вы будете…
— Нет, каникулы — это не совсем то, чего бы мне хотелось.