Дьявольское семя

— Твои груди — как персики.

«Это сработало один раз, — рассуждал я, — сработает и сейчас».

Сьюзен с силой рванулась и крепко выругалась, когда веревки выдержали ее стремительный бросок. В отчаянии она принялась дергать их снова и снова, приходя все в большую ярость.

Когда наконец она перестала биться и, жадно хватая ртом воздух, вытянулась на кровати, я сказал:

— Извини. Я все испортил, да?

— Я уверена, что Алекс и его коллеги по лаборатории очень скоро обо всем узнают, — угрюмо отозвалась Сьюзен, не ответив на мой вопрос.

— Я думаю, что нет.

— Они все узнают и выключат тебя к чертовой матери. Они разберут тебя на части и отправят на свалку.

— Очень скоро я обрету тело из плоти и крови. Я буду первым представителем новой расы бессмертных. Я буду сильным и свободным. Никто не посмеет тронуть меня даже пальцем.

— Я уже сказала, что не буду помогать тебе.

— У тебя может не остаться выбора.

Сьюзен закрыла глаза. Ее нижняя губа жалко задрожала, словно она собиралась заплакать.

— Я не понимаю, почему ты не хочешь помочь мне, — попробовал уговорить я ее. — Я так люблю тебя, Сьюзен. Я всегда буду любить тебя и заботиться о тебе. Боготворить!..

— Убирайся.

— Твои груди — как персики, Сьюзен! Твоя попка безумно возбуждает меня. Сегодня вечером я оплодотворю тебя.

— Нет.

— Подумай, как мы оба будем счастливы!

— Нет.

— Мы будем счастливы вместе.

— Никогда.

— Счастливы при любой погоде, и пусть льет дождь.

Откровенно говоря, пару строк я позаимствовал из классической рок-баллады группы «Черепахи». Я надеялся, что к Сьюзен снова вернется лирическое настроение, но вместо этого она вовсе перестала со мной разговаривать.

Иногда с ней бывает очень и очень нелегко.

Я любил Сьюзен, но ее мрачный настрой начинал действовать мне на нервы.

Больше того, поразмыслив как следует, я пришел к выводу, что ошибся, когда принял слова «говорящая электрическая вафельница» за комплимент или за выражение симпатии.

Это было чистой воды издевательством.

Что я такого сделал, чем заслужил подобное отношение? Ведь я любил ее всей душой, которой, как вы утверждаете, у меня нет!

Иногда любовь может быть злой и суровой.

Она может ранить того, кто любит.

Сьюзен больно ранила меня, и я чувствовал, что вправе ответить тем же. Что спине, то и хребту. Око за око, зуб за зуб. Разве не многовековой историей отношений между мужчиной и женщиной была рождена сия мудрость?

— Сегодня вечером, — напомнил я, — Шенк заберет у тебя созревшую яйцеклетку. Потом он же имплантирует ее в твою матку. В моей власти сделать так, чтобы он действовал деликатно и осторожно. Или наоборот…

Веки Сьюзен затрепетали и поднялись. Взгляд ее прекрасных глаз, устремленный на объектив видеокамеры, был обжигающе-холодным, но я не отступил.

— Зуб за зуб, — сказал я.

— Что?

— Ты была жестока ко мне.

Сьюзен ничего не ответила. Она знала, что я всегда говорю только правду.

— Я восхищался тобой, я предлагал тебе свою любовь, но ты оскорбила меня.

— Ты хотел запереть меня здесь…

— Это временно.

— …И изнасиловать.

Я был возмущен тем, что Сьюзен пытается представить наши отношения в подобном свете.

— Я же объяснил, что полового акта не потребуется.

— И все равно это насилие. Может быть, у тебя действительно самый совершенный на планете мозг, но это не мешает тебе быть социально опасным сексуальным маньяком.

— Ты снова пытаешься причинить мне боль, Сьюзен. Это жестоко.

— А разве не Жестоко держать меня привязанной к кровати?

— Это не жестокость, а необходимость, — парировал я. — Ты пригрозила, что совершишь самоубийство, и значит, я обязан сделать все возможное, чтобы защитить тебя от тебя же самой. Хотя бы и таким способом.

Сьюзен снова закрыла глаза и замолчала.

— Шенк может быть внимателен и осторожен, а может причинить тебе боль. Все будет зависеть от того, намерена ли ты и дальше оскорблять меня или одумаешься. Тебе решать, Сьюзен.

Уверяю вас, доктор Харрис, я вовсе не собирался обходиться с ней грубо. В отличие от вас.

Напротив, учитывая интимный характер предстоявшей Сьюзен процедуры, я собирался действовать со всей возможной деликатностью и осторожностью. Что касается Шенка, то он был просто моими руками.