Ледяная тюрьма

— Им просто придется повернуть назад, — сказал Гунвальд.

Харри вздохнул.

— Ага. Им просто ничего иного не останется. Нормально, Гунвальд, я звякну тебе через четверть часа. Мы устроим тут собрание. Надо. Вдруг чего надумаем.

— Я буду ждать.

Харри положил микрофон на верхнюю панель радиостанции. Потом поднялся и оглядел всех остальных.

— Вы все слышали.

Каждый из присутствующих в ледовой пещере глядел во все глаза то на Харри, то на радиостанцию, теперь умолкшую. Пит, Роджер и Франц стояли у выхода: даже очки были на глазах, словно они были готовы сию же минуту выбежать из пещеры и отправиться на развалины временного лагеря, чтобы попытаться откопать там хоть что-то небесполезное. Брайан Дохерти изучал карту Гренландского моря и Северной Атлантики. Однако теперь, когда он слышал Гунвальда, Брайану стало ясно, что все это втыкание флажков, помечающих местонахождение тральщиков ООН и их ледового корабля, не имеет никакого смысла, потому он стал понемногу складывать карту. Пока Харри говорил со станцией Эджуэй, Джордж Лин мерил большими, для его роста, шагами пространство внутри пещеры, ходя от стены к стене, чтобы размять отбитые мышцы и, вообще, расходиться, прийти в нормальное состояние. Теперь он застыл, не шевеля ни единым мускулом, даже не мигая, словно замерз живьем. Рита и Клод склонились над картонными ящиками, ревизуя наличные продовольственные запасы. Ящики здорово пострадали от ударов свалившихся на них осколков рассыпавшегося гребня ледяной гряды. Все на какое-то мгновение показались Харри неживыми куклами, словно это были не настоящие люди, а манекены, расставленные неведомым художником. Это ощущение посетило его, верно, потому, что, если не привалит вдруг небывалое счастье, их уже можно было смело сбросить со счетов: мало чем они пока — лишь пока — отличались от мертвецов.

Рита высказала вслух то, о чем все они думали, но о чем ни у кого не хватало духу заговорить:

— Даже если траулеры доберутся до нас, вряд ли это случится раньше, чем к концу завтрашнего дня. Вряд ли они успеют до полуночи нынешних суток. А в полночь рванут бомбы, шестьдесят штук.

— Мы не знаем даже, каковы очертания айсберга и каков он по величине, — сказал на это Фишер. — Быть может, заряды, по большей части, остались в шахтах, которые не откололись от ледника. Так что, будем надеяться, рваться будет на материке.

Пит Джонсон не пожелал согласиться с этими успокаивающими рассуждениями.

— Мы, то есть Клод, Харри и я, как раз закладывали последнюю из цепочки бомб, когда накатило в первый раз цунами и его волны ударили в лед снизу. По-моему, возвращаясь в лагерь, мы очень старались ехать по прямой. И, по-моему, нам это удалось. Значит, мы более или менее точно воспроизвели тот маршрут, который проделали, выехав из лагеря и заложив эти шестьдесят зарядов. И еще это значит, что на обратном пути мы проехались мимо всех или почти всех шестидесяти бомб. И могу дать правую руку на отсечение, но бьюсь о заклад: эта наша гора не такая большая, чтобы выдержать все эти будущие покусывания. Ничего похожего и близко нет.

Все умолкли. Но очень скоро тягостное молчание прервал Брайан. Откашлявшись, он сказал:

— Ты хочешь сказать, что айсберг разлетится на тысячу кусочков?

На это никто ничего не ответил.

— Так что, все мы, выходит, погибнем от взрыва? Или будем сброшены в море?

— Ну разве это не одно и то же? — с обычной своей основательностью веско произнес Роджер Брескин. Его низкий бас гулко повторило эхо, прокатившееся по пещере. — Море, оно — холодное. Оно заморозит. Вряд ли ты выживешь в такой воде — будешь готов минут через пять.

— Неужто ничего нельзя придумать спасения ради? — спросил Брайан, в поисках ответа переводя взгляд с одного полярника на другого. — Наверняка что-то мы сделать можем.

Пока они обменивались мнениями, Джордж Лин оставался недвижим и безмолвен, как статуя, но вдруг спохватился и подбежал, сделал три коротеньких и очень быстрых шажка к Дохерти.

— А, мальчик, испугался? Надо тебя было напугать. Пусть твоя всемогущая родня попробует выцарапать тебя отсюда!

Неприятно пораженный Брайан только отвернулся от злобствующего мужичка.

Лин сжал кулаки и вонзил их в бока Брайана.

— Вот, и никто тебе не поможет, а? Нравится? — Он кричал во весь голос. — Что, не по вкусу это тебе, а? Родня твоя, большая, богатая. Столько власти, столько политиков, а? Вот ты и узнал, каково маленьким людям, а для вас все остальные — мелкота. Теперь ты хочешь, чтобы мы кишки драли, только чтоб тебя отсюда вызволили. Нет, давай-ка сам пошевеливайся. Как все. Как остальные.