Закрытая школа. Начало

Елена плела что-то про Французскую революцию, но это было так далеко и не важно, что Макс и не пытался слушать. Вместо этого он слушал то, о чем говорится за партой через проход.

— Нужно снова спуститься в колодец, — это Даша.

— Ты же видела, проход замурован… Нужны инструменты… И потом, это все-таки опасно. Помнишь, что случилось вчера? — Андрей.

— Мы же не можем сдаться так просто!.. Сейчас, когда нашли Птицына. Он оставил мне номер своего телефона! Мы добудем для него доказательства, и он напишет свою статью…

— Даш, он же нас предупреждал, как это опасно!..

— Ты что, боишься?

— У меня есть Надюша. Понимаешь, я должен думать прежде всего о ней!

Вот тебе и Казанова! Макс ехидно хмыкнул.

— Старкова, Авдеев, Морозов! Мне кажется, новый материал вас не интересует? — Елена стояла между ними, и от нее словно шли во все стороны волны холода. — Ну хорошо! Раз так, закрыли все учебники и пишем самостоятельную работу!

— Елена Сергеевна, за что? — взмолился Темка.

— Скажите спасибо вашим товарищам, — отрезала она.

— У нас только вчера зачет был! И вообще мы не готовились! — внес свой вклад Ромка.

— И вообще нельзя наказывать учебой! — выпалила Вика.

— Это не наказание. Вы сюда приехали учиться, а не разговаривать. А ты, Виктория Кузнецова, запомни: я тебе не Иван Савельевич, никто тебе пятерку натягивать не будет.

Вика отчаянно покраснела и вскочила из-за парты.

— Все пишут проверочную, — подытожила Елена. — А Старкова, Авдеев, Морозов, Павленко, Калинин и Кузнецова — к директору, за самостоятельную получаете «два», — добавила она.

Вот ведь стерва!

— Что случилось? — спрашивал их Байрон. — Вы постоянно нарушаете школьную дисциплину. Ты, Даша, съехала на тройки. Артем с Максимом с каждым днем учатся все хуже, а про Рому я вообще молчу. Елена Сергеевна сказала мне, что ты, Павленко, в прошлой проверочной работе умудрился написать, что Робеспьер — один из мушкетеров короля.

Виновные против воли захихикали.

Виктор Николаевич покачал головой и серьезно посмотрел на ребят:

— Что все-таки случилось?

— Понимаете… — тихо проговорила Вика, — Ивана Савельевича убили…

— Вика, молчи! — попыталась остановить подругу Даша, но, разумеется, поздно.

— Что за чушь? Откуда такие странные фантазии? — удивился директор. — Вот послушайте…

Он открыл один из ящиков своего стола, поискал среди бумаг и достал оттуда открытку:

— «Виктор Николаевич, приветствую! — принялся зачитывать он текст. — Ты оказался совершенно прав — отпуск мне был абсолютно необходим. Я примкнул к знакомым археологам из Крыма, зарылся с головой в античность. Всем горячий привет. Ваш Иван Савельевич».

Разумеется, открытка была неубедительна. Более того, она наводила на размышления. Возможно, директор «Логоса» тоже причастен ко всему, что происходит. Недаром и Савельич, и Птицын говорили, что никому нельзя доверять.

— Я все-таки хочу осмотреть колодец. Ты пойдешь со мной? — спросила Даша Максима, когда они вышли из кабинета Полякова.

Его больно кольнуло то, что обратилась она к нему как к запасному игроку, получив отказ от основного — от Андрея.

— Нет, — ответил он решительно.

— А вы? — она обвела взглядом остальных.

Рома и Темка переглянулись. На их лицах не отразилось ни следа энтузиазма.

— Мне нужно историю подтягивать… — замялась Вика. — Понимаешь, я не могу позволить себе потерять этот грант.

— Понимаю, — Даша резко отвернулась, так что волосы взлетели и золотистым водопадом вновь упали на ее плечи. — Ну и хорошо. Я пойду одна.

* * *

— Маша, как хорошо, что я вас застал! — Виктор Поляков шагнул в библиотеку, где девушка протирала книги. — Как Галина Васильевна? Что-то напортачили мы вчера…

— Вроде нормально, — она оглянулась, согрев его улыбкой. — Но на самом деле ей очень плохо. Нет ничего хуже, чем знать, что твой ребенок тебя отвергает…

Вершинина вздохнула, и Виктору показалось, что боль в ее голосе какая-то чересчур личная. Что могло случиться в ее собственной жизни?..

— Маша… — он шагнул к ней, чувствуя, как между ними возникает и крепнет какая-то странная связь…

Неожиданно она оказалась слишком близко к нему. Он ощутил аромат ее волос, которых так и хотелось коснуться рукой, запутаться пальцами в непослушных локонах… Ее губы были яркими без всякой помады и манили, словно магнитом. Виктору казалось, что он долго-долго шел по пустыне, изнемогая от жажды, и только теперь наконец может напиться…