Лед

Вслепую отмахнувшись, я откатился в сторону, выхватил нож и только тогда открыл глаза. Николай, скрючившись, стоял на коленях и прижимал руки к животу. Макс невозмутимо сидел на свернутом спальнике рядом и, снисходительно улыбнувшись, покачал головой:

– Говорил же: не трогай, сам очухается.

– Вот и делай людям добро после этого, – просипел Ветрицкий и, покачиваясь, поднялся на ноги.

От резких движений в глазах потемнело. Я убрал нож и повалился на снег. Хреново. Шум в голове нарастал, и небо из синего начало постепенно становиться серым, а все краски словно покрылись налетом пыли. Даже белый снег сделался каким-то неестественно тусклым. Я закрыл глаза, но стало только хуже, и пришлось их открыть.

Пальцы на вытянутой руке дрожали, ноги свело судорогой. Да, такого отката у меня еще не было. Но и прикрывать сразу трех человек одновременно не доводилось. Ничего, полежу минут пять и оклемаюсь.

– Куда сейчас? – Ветрицкий закурил и, повалив рюкзак плашмя, уселся сверху.

– Передохнем минут десять – и в путь. – К горлу подкатил комок. Сглотнув, я повернул голову к Максу. – Ты как? Идти сможешь?

– Даже не знаю… В лесу нормально было. – Макс хлопнул ладонью по вытянутой ноге и скривился от боли. – А теперь стало еще хуже, чем когда меня эта тварь зацепила.

– А ты как думал? Боль препарат тебе снял, но повреждения-то никуда не делись.

– Зачем тогда я вообще эту гадость глотал? – возмутился Макс.

– А из леса бы ты на корячках выползал? У меня и так сил в обрез хватило. – Постепенно начали возвращаться оттенки цветов, и мир перестал напоминать плоскую черно-белую фотографию плохого качества. – Глаза отводить – не мешки с цементом гузить, но я бы не сказал, что намного легче.

– Так ты глаза отводил? – удивился Николай.

– Ну.

– А почему эти зверюги нас не унюхали?

– Это только называется «глаза отвести». Скрытых заклинанием все видят и слышат, на них просто не обращают внимания. Немного настороженности – и эти чары бесполезны.

– А ты так и людей обмануть можешь? – Николай кинул на землю окурок и присыпал его сверху снегом.

– Могу, но подействует не на всякого. Только на очень невнимательного или усталого. На людей морок наводят. – Я медленно поднялся на ноги и оперся о лыжную палку – моментально закружилась голова. – Морок я тоже навел, только совсем простенький. На случай, если какой-нибудь упертый сугробник пойдет по следам и уткнется прямо в нас. В этом случае он должен был увидеть три растущие рядом осины.

– Круто…

– Круто, кто спорит. Но я теперь еле на ногах стою. – Я посмотрел на Макса – этот тоже не ходок. Что делать? Ждать, пока попутный обоз не пойдет? Я оглядел дорогу. Пусто. Но следы полозьев и копыт совсем свежие. Только остановит ли кто-нибудь сани при виде нашей троицы? Вряд ли. А то еще и пальнет для острастки. Но тут мне в голову пришла неплохая идея.

– Коля, помоги Максу добраться вон до тех кустов. Будем попутку караулить.

– До каких? Тех, которые у пригорка? – Ветрицкий дотронулся до уха и вздрогнул: на пальцах остались пятнышки крови.

– Угу. – Меня заинтересовал именно этот пригорок. Кони быстро в горку тянуть не смогут, и у нас будет время найти общий язык с возницей. – Макс, падай туда и отдыхай. Только на дорогу не высовывайся.

– Да чтоб тебя! – с досады ругнулся Николай, нагнувшись, зачерпнул полпригоршни снега и приложил к уху.

– Что случилось? – скосился на него Макс.

– Веткой серьгу зацепил.

– Не вырвал? – Меньше всего мне сейчас хотелось возиться с разорванным ухом.

– Нет, надорвал немного. – Николай швырнул заляпанный кровью снег под ноги.

– Ничего, до свадьбы заживет, – успокоился я. Главное, чтобы заражения не было.

– Не цеплял бы серьгу, ухо целее было бы. – Макса серьга явно раздражала. – А то ходишь, как нефор какой.

– Хочу и хожу, – вспыхнул Ветрицкий. – Тебе какое дело?

– Да никакого, – усмехнулся Макс. – Хоть кольцо в нос вдень, я тебе и слова не скажу.

– Вот и помолчи тогда, гоп.

– Сам помолчи, нефор.

Немного постояв, я подхватил свой мешок и, покачиваясь, поплелся за парнями. Если Макс заляжет за наметенным сугробом, с дороги его видно не будет. Коля сможет занять позицию на пригорке в ельнике, а я закопаюсь в снег где-нибудь на середине подъема.

– Мне куда? – Ветрицкий помог доковылять Максу и спустился ко мне.

– Иди наверх, без меня не высовывайся. Подсядем к кому-нибудь, через пару часов в Волчьем логе будем. – Я передал ему свои лыжи и вещмешок.