Она, вместе со своей помощницей, вертелась вокруг меня уже два часа, и я опять начала уставать, как и от бесконечных примерок.
Наконец, Жюли, обойдя вокруг меня в очередной, наверное, сотый раз, уже не нашла, что еще можно подправить, и удовлетворенно кивнула.
— Ну все, Полина, теперь можешь полюбоваться на себя, — сказала она с легкой грустью. — Завидую, ты еще можешь видеть себя!
Как я сразу заметила, зеркал в особняке почти не было. Дело в том, что лишь молодые вампиры могут видеть свое отражение, но чем дольше они живут и чем сильнее становятся, тем меньше в них остается человеческих черт, и вот в один прекрасный миг отражение в зеркале просто пропадает. Очень наглядная, на мой взгляд, демонстрация того, что связь с миром живых утрачена навсегда. Неудивительно, что вампиры не слишком любят зеркала и даже само их упоминание, как я выяснила, считается неприличным.
Однако сегодня в мою комнату принесли огромное зеркало, чтобы я имела возможность рассмотреть себя в бальном наряде с ног до головы.
Сейчас зеркало было задернуто черным бархатным покрывалом.
— Мы оставим тебя, — продолжила Жюли, покосившись на зеркало, и поспешила выйти из комнаты.
Я медлила, никак не решаясь сорвать бархатное покрывало. Почему‑то мне стало страшно посмотреть на свое лицо — а вдруг я тоже не увижу его?…
Ладно, довольно страхов. Я решительно сдернула покрывало и невольно отступила назад.
На меня смотрела принцесса из прекрасной забытой сказки. Густые черные волосы были уложены в бальную прическу, скрепленную шпильками, на каждой из которых красовалась большая белая жемчужина. Жемчуг — только на этот раз черный — облегал тонкую шею, подчеркивая ее белизну и хрупкость. Плечи и самый верх груди оставались открытыми. Белое платье украшала только оторочка из гладкого черного меха. Лицо было бледным, немного взволнованным, а глаза сияли надеждой и ожиданием. Такой красивой я не была еще никогда! Я казалась себе таинственной незнакомкой, и сердце то замирало, то начинало сильнее биться от волнения. Да я ли это там, в туманной глубине зеркала? Не может быть, чтобы я — обычная неприметная девочка.
— Полина! Ты готова? Можно войти? — послышался за дверью голос Артура.
— Входи!
И я, тут же забыв о зеркале, повернулась к нему. Как и я, он тоже был только в черном и белом. Черный бархатный камзол, белая рубашка с пышным жабо, черные панталоны, белые чулки, черные туфли.
Я ужасно боялась, что помпезный екатерининский костюм покажется на нем смешным — но нет. К счастью, Артур даже в нем оставался самим собой.
— О, моя королева! — сказал он, опускаясь на одно колено. — Ты прекраснее любой мечты.
Я милостиво кивнула, затем взяла со стола веер и шлепнула им Артура по плечу.
— Посвящаю тебя в свои верные рыцари, — произнесла я тоном, каким, по моему мнению, говорили сказочные королевы эльфов. — А так же позволяю сопровождать меня на предстоящем балу и выполнять все‑все мои прихоти.
— Так уж и все? — уточнил Артур.
— Конечно! — и тут я не выдержала и рассмеялась. — Будешь знать, как заводить при мне пышные речи!
Артур поднялся с колен и взглянул на меня:
— Ну раз тебя не устраивает так, может, ты разрешишь просто поцеловать тебя.
И я разрешила.
Мы еще стояли, обнявшись, когда в дверь постучали и в комнату заглянула Жюли. Она окинула нас с Артуром странным взглядом и, не говоря ни слова, скрылась.
— Что с ней? — недоуменно спросил Артур.
— Пойдем, — я потянула его за руку. — Все нормально.
И Артур, больше не задавая вопросов, последовал за мной.
Видимо, говорить о чувствах в обществе вампиров так же не принято, как и вести речи о зеркалах. Забавно, если я и вправду первая, узнавшая тайну Жюли. В таком случае я постараюсь сохранить ее, как берегут в закрытом ларце чужую драгоценность.
И вот я, впервые за несколько дней, вышла из особняка.
Холодный октябрьский ветер ударил в лицо. На небе висел тонкий серпик луны, а звезды казались похожими на елочные игрушки.
— Машина подана, — объявил нам молодой охранник, и мы с Артуром сели в черную машину — в ту самую, в которой он обычно приезжал в школу. Хорошо, что салон оказался действительно большим, и я поместилась в нем даже в своем пышном платье.
Артур сел рядом, держа меня за руку.
Видела бы меня сейчас мама!