Привилегированная школа Сент-Освальд всегда славилась безупречным...
Хотя оружия у него я не увидел, возможно, он держал пистолет или револьвер в кобуре, скрытой пиджаком спортивного покроя из легкой ткани.
Он отодвинул стул от стола, сел, налил вина, которое я предпочел не пить.
Как и женщина, мужчины были в черном. Я предположил, что это не случайность: Датура черное любила, а мужчины одевались, следуя ее указаниям.
Они, должно быть, охраняли лестницы. Она не звонила им, не посылала сообщения, но тем не менее каким-то образом они узнали, что я сумел их миновать и нахожусь с ней.
— Это, — она указала на мордоворота у окна, — Cheval Андре.
Он не посмотрел на меня. Не сказал: «Приятно с вами познакомиться».
Любитель драк в баре одним глотком выпил треть стакана вина.
— Это Cheval Роберт, — представила второго Датура.
Роберт смотрел на стоящие на столе свечи.
— Андре и Роберт Шевалы, — кивнул я. — Братья?
— Cheval — не фамилия, — уточнила она, — как тебе, несомненно, известно. Cheval на французском конь, о чем ты знаешь не хуже моего.
— Конь Андре и конь Роберт, — кивнул я. — Леди, должен вам сказать, даже с учетом той странной жизни, которую я веду, для меня все это слишком уж странно.
— Если ты покажешь мне призраков и все, что я захочу увидеть, возможно, я не позволю им убить тебя. Ты хотел бы стать моим Cheval Оддом?
— Полагаю, такому предложению обзавидовались бы многие молодые люди, но я не знаю, каковы будут мои обязанности как коня, какое у меня будет жалованье, и хотелось бы уточнить насчет медицинской стра…
— Обязанности Андре и Роберта — делать то, что я им говорю, все, что я им говорю, как ты, должно быть, уже понял. В качестве компенсации я даю то, что им нужно. А иногда, как в случае с доктором Джессапом, позволяю делать то, что им хочется.
Оба мужчины бросили на нее голодные взгляды, и похоть была только частью их голода. Я чувствовал в них и другую потребность, не имеющую отношения к сексу, потребность, утолить которую могла только она, потребность столь невероятную, что мне лучше бы и не знать, в чем она состояла.
Датура улыбнулась.
— Им очень нужно то, что дать могу только я. Молния сверкнула ярким зигзагом, вырвавшись из черных облаков. Сверкнула вновь. От громового раската едва не лопнули барабанные перепонки. Небо содрогнулось и стряхнуло с себя миллионы серебристых чешуек дождя, а потом еще миллионы.
Глава 32
Мощнейший ливень лишил день последних остатков света, которым ранее удавалось прорываться сквозь грозовые облака, так вторая половина дня резко перешла в вечер.
Но если свет практически перестал поступать через окно, то свечи разгорелись только сильнее. Красные и оранжево-желтые химеры бродили по стенам, встряхивали гривами на потолке.
Cheval Андре опустил ружье на пол, закрыл окно и смотрел на грозу, положив руки на подоконник, словно подпитываясь ее энергией.
Cheval Роберт оставался за столом, смотрел на свечи. Непрерывно меняющаяся татуировка победы и денег плясала на его лице.
Когда Датура отодвинула от стола еще один стул и предложила мне сесть, я не видел причин отказать ей. Как я и сказал, я пришел сюда, чтобы выиграть время, дождаться того момента, когда судьба развернет ситуацию в мою пользу. Словно уже став хорошим конем, я без лишних слов сел.
Она же ходила по комнате, пила вино, останавливалась снова и снова, чтобы понюхать розы, потянуться, словно кошка, гибкая и соблазнительная, прекрасно отдающая себе отчет в том, как привлекательно она выглядит.
Расхаживая по комнате, останавливаясь, вскидывая голову, чтобы посмотреть на отсветы пламени свечей на потолке, Датура говорила и говорила:
— В Сан-Франциско есть женщина, которая левитирует с помощью известных лишь ей заклинаний. Только избранные могут это лицезреть, на солнцестояние или на День Всех Святых. Но я уверена, ты там бывал и знаешь ее имя.
— Мы никогда не встречались, — заверил я Датуру.
— В Саванне есть прекрасный дом, в котором живет молодая женщина. Дом она унаследовала от дяди, который также оставил ей дневник, где подробно описал, как убил и сжег в подвале девятнадцать детей. Он знал, что она не пойдет и не расскажет властям о его преступлениях, пусть даже он и умер. Ты, несомненно, бывал в этом доме, и не единожды.
— Я не путешествую, — ответил я.
— Меня приглашали несколько раз. Если планеты расположены соответствующим образом и гости должного уровня, можно услышать голоса мертвых, раздающиеся из их могил под полом и в стенах. Похищенные дети умоляют сохранить им жизнь, словно не знают, что они уже умерли, плачут, просят их освободить. Незабываемые впечатления, как тебе хорошо известно.