«Додж» по имени Аризона

Далеко, правда, не ушел.

На полпути от лагеря гляжу – несется мне навстречу что-то до боли в ушах знакомое. Пригляделся – ну точно, рыжая.

Быстро же, думаю, она оклемалась. Тоже небось без магии дело не обошлось.

– Куда ты пропал? Мы тебя по всему замку ищем.

Вот так. Ни здрасте, ни до свиданья. Ищут они меня, видите ли.

– Ходил.

– Где?

– Где надо, – говорю, – там и ходил. А в чем, собственно, дело? И кто «мы»? Я пока одну тебя вижу.

– Мы – это я и… твой друг. Который, между прочим, должен тебя сопроводить и все показать… а не ждать, пока ты ходишь неизвестно где.

– Ну и где же, – интересуюсь, – этот самый друг? Хотя… вопрос снимается. Сам вижу.

Я уж было заопасался, что мне в проводники Рязань подкинут. А он парень, конечно, хороший, но Сусанин при этом еще тот. Пригляделся внимательнее – нет, не похоже, идет более размашисто, а на голове… ну да, берет набекрень. Дальше можно и не смотреть.

Подождал, пока он поближе подойдет…

– Ну, – говорю, – наше вам здравствуйте, мсье Жиль де Ланн.

– Я тоже очень рад тебя видеть, Серж, – улыбается француз. – Хоть нам с мадемуазель Карален и пришлось за тобой побегать.

– Звиняйте, не знал.

– Дело в том, что мсье Клименко приказал мне сопроводить тебя… устроить что-то вроде экскурсии…

– Сначала, – вмешивается рыжая, – он пойдет смотреть комнату, которую для него нашла я.

Интересно, с чего б это такая заботливость? Даже подозрительно как-то.

– Ты-то хоть себе крышу над головой нашла? – интересуюсь.

– Я, – вздергивает носик Кара, – буду жить в комнате Елики, в другом конце замка.

– А-а, понял. Это ты специально мне комнату подыскала, чтобы я, часом, где поближе не поселился.

– Ты…

– Друзья, друзья… – Жиль так руками на нас замахал, что хоть парус поднимай. – Прошу вас, не ссорьтесь. Серж, я думаю, тебе следует извиниться перед мадемуазель Карален – ведь одна действовала из самых благородных побуждений.

– К твоему сведению, – выпаливает мадемуазель, – из комнаты для гостей тебя бы вечером выставили вон.

Страшно, аж жуть. Ну, переночевал бы в «Аризоне», под брезентом. По сравнению с болотом просто отель класса «люкс».

Вслух я этого, понятно, говорить не стал, даже наоборот – «хенде хох» сделал.

– Извиняюсь, – говорю, – благородная мадемуазель Карален, и благодарю за заботу. Гроссе данке унд мерси.

– О, так намного лучше. – Жиль, галантная душа, от моих слов прямо расцвел. Зато рыжая на меня крайне подозрительно уставилась. Она-то меня лучше знает и кое-какие издевки выявлять уже научилась.

– Если ты… – начинает.

– Что?

Рожа у меня в тот момент была как раз для картины маслом – полное раскаянье пополам с удивлением. Глаза распахнуты, брови подняты, рот скривлен соответствующе… на дождевом черве не подкопаешься.

– Ничего. Пойдем, пока эту комнату другому не отдали.

Это верно. Хоть этот замок и предполагался как королевская резиденция, такого наплыва, они, похоже, не планировали. А я, хоть и свежеиспеченный граф свиты Ее Высочества, но при этом все же личность, плановым регламентом не предусмотренная.

Ладно.

Следующие минут десять мы втроем ловили крыльевого, в смысле, управителя того замкового крыла, в котором мне угол выделили. Неуловимый… прямо как этот… из «Золотого теленка»… тут он только что был, отсюда уже ушел. Два раза вообще на двор посылали – там какое-то строительство в разгаре, я мельком глянул – то ли бараки строят, то ли трибуны.

Еле-еле на третьем этаже зажали. Типчик, доложу, еще тот, судя по объему пуза – либо он в свободное время от пивной бочки не отлипает, либо не ладно что-то в королевстве датском. Но нас троих массой он бы точно задавил. Я, конечно, честных толстяков встречал, только не на хлебной должности. Впрочем, худые не меньше тащат, а, порой, и больше.

Зажали мы его в угол, навалились дружно организованной толпой. Говорила, точнее стращала, в основном, рыжая, свитком моим графским размахивая. Ну и Жилю удавалось иногда слово-другое вставить. Я, соответственно, обеспечивал общую моральную поддержку, а заодно и с тылу охранял, на случай, если стража на вопли сбежится, потому как вопили они здорово, особенно управитель. Орал, словно с него скальп снимают, до пяток включительно. Хорошо, слуги местные к этим воплям привычные оказались – хоть и шныряли мимо, но стражу никто так и не вызвал.

Втроем додавили. Толстопуз еще пару раз взревел напоследок, слезы со щеки смахнул, прошелся до лестницы на этаж и нормальным уже тоном велел тамошнему лакею комнату мою показать. Пожелал напоследок чего-то от местных богов – я так и не понял, проклятье это было или наоборот – и умчался.