«Додж» по имени Аризона

Р-раз – и выкатились мы аккурат на лесную полянку. Со стороны то еще, должно быть, зрелище – посреди дремучего леса прямо из воздуха «Додж» выкатывается. От такой картины можно и шариками поехать.

Оглянулся – позади также из ничего кузов выплыл, а потом «зеркало» снова вспыхнуло и исчезло. Словно и не было его никогда. А «Додж»… А что «Додж»? Может, его на парашюте скинули. Или он тут, на этой полянке, от самого сотворения этого мира стоял.

– Ну вот, – говорю. – Коммен ан.

Рыжая сразу из машины выпрыгнула.

– Что с собой, – деловито так спрашивает, – брать?

– Погоди, – говорю. – Давай сначала размен произведем.

Снял кобуру и рыжей протягиваю.

Приехали.

– Вот, – говорю. – Махнем не глядя. Ты мне – винтовку, я тебе – тэтэшник.

– Это еще зачем?

– А затем, милая моя баронессочка, – говорю, – что из нас двоих на назначенное пану Охламону рандеву пойду я один, а ты останешься на этой полянке и, если я до вечера не появлюсь, отправишься обратно в замок…

– Что?!

– …И доложишь, – продолжаю. – Что так, мол, и так, пропал старший сержант Малахов без вести, а скорее всего – пал смертью храбрых. Это уж как повезет. Ферштейн?

– Да я…

– Более того, – уточняю, – слуга мой верный, ты мне сейчас клятву дашь на своем любимом ножике, что именно так и сделаешь, без всякой там личной и никому не нужной инициативы.

– Ты что, не веришь мне?

– Не верю, – киваю. – Именно сейчас и именно тебе – не верю.

– Ну, Малахов… Ну…

А я смотрю на нее и думаю – сейчас или заплачет… Или на кусочки меня резать начнет, мелкие-мелкие. Своим любимым ножиком.

Стою, жду. Пять секунд. Десять. Двадцать.

И она стоит. Молча.

И где-то на тридцатой секунде я настолько храбрости набрался, что решился рот раскрыть.

– Не-рядовая Карален, вам приказ ясен?

– Мне, – медленно так выцеживает Кара, – приказ ясен. И приказ, и ты сам… Все мне с тобой ясно.

Интересно что?

Больше она ни слова не сказала. Молча винтовку с плеча стянула, на капот положила, молча обоймы запасные из мешка выгребла. И все время, пока я на дерево лазил – по местности ориентировался – и пока вещмешок напоследок проверял, молчала.

И вот какое странное дело – вроде бы все я правильно сделал. Нет, ну в самом деле – куда ей со мной? Одно дело – курьера из засады завалить, а другое – на вражеское непосредственное командование, считай – к черту в зубы. Опять же – напарники из нас еще те, друг к другу толком не притерлись, так подставиться можно – прожуют и даже звездочку с пилотки не выплюнут.

А все равно, чувство на душе какое-то неловкое, ну… Словно бы подставил я ее как-то… Нехорошо.

Странно даже. Вроде бы она остается, а я ухожу.

И только когда я уже к лесу подходил, в спину, как выстрел:

– Сергей!

Замер, а повернуться не могу. Словно там, за спиной, и в самом деле расстрельный взвод стволами уставился. Даже нет, еще хуже – смерти-то в лицо посмотреть я никогда особо не боялся – не первый год рядом ходим, а тут…

– Если ты, – звонким таким, четким голосом, – посмеешь не вернуться… Я тебя достану, где бы ты ни был! Слышишь, Малахов! Куда бы ты от меня ни спрятался – найду!

Да уж, думаю, спрячешься от такой. Она-то уж точно в любом Мире, на любом свете достанет, даже в аду – и голову даю, если она там появится, черти от нее, как от ладана, шарахнутся – потому как не девчонка, а самый настоящий дьявол в юбке.

Послал же мне, называется, бог… слугу верного. Попытался правую ногу от земли отклеить – получилось.

Левая уже легче пошла. Правой-левой, левой-правой… До первых деревьев дошагал.

Главное, думаю, на бег не сбиться.

Ладно. Метров сто я так отшагал – мысли в башке как полевая кухня после прямого попадания, – нет, думаю, стоп. Всю эту лирику, всю эту загадочную женскую душу… Отставить как крайне неуместную в боевой обстановке. Сложить в вещмешок и закопать поглубже. Сейчас главное – За-да-ние.

Да и за окружающей местностью посматривать надо.

А местность тут… та еще.

Я в первый момент даже не сразу сообразил, что это такое. Не то чтобы я раньше башен от «тигра» не видал – видал и даже, можно сказать, больше, чем для здоровья полезно. И на танках, и чуть поодаль. Но вот такого видеть еще не приходилось.

Посреди леса – зачарованного, но все равно леса-то – валяется танковая башня без всяких признаков остального танка. Валяется, что характерно, на боку. А деревья перед ней – стволов десять, причем неслабых таких стволов – переломаны, как ветки сухие.