Прорыв «попаданцев». «Кадры решают всё!»

Но трое других уже сообразили, что дали маху. И рванули на меня все сразу. Очень слаженно. И не с пустыми руками: у двоих блеснули кинжалы, у третьего, похоже, была дубинка.

Дальше все замелькало, как в стробоскопе.

Первый — тоже незнакомый с восточными единоборствами и понадеявшийся на то, что вооружен, — откровенно подставился и попался на еще один прием (второй из двух мне известных) из того же арсенала — «бросок встречным ходом». Знатоки утверждают, что Стивен Сигал в фильмах для съемок с этим приемом использует только тренированных рукопашников: потому что обычный человек тут же останется без руки — настолько мощный рывок выходит. Нам с Бонапартом до Сигала далеко. Но клиент, приложившись башкой об мостовую, тоже остался лежать неподвижно. Повезло, наверное…

А вот с двумя другими мне так легко разделаться не удалось. Они поняли, что дело нешуточное, и принялись вертеться вокруг меня, беря измором. Или выжидая удобного случая. Вполне вероятно, что долго им ждать и не пришлось бы: я и так уже был еле жив — после столь хорошо проведенной-то зимы. Поэтому я ждать не стал. Качнулся на того, что с кинжалом, отпрыгнул к вооруженному дубинкой — он как раз шагнул за мной, занося свое орудие, — ухватился за него как за опору и, подпрыгнув, влепил сапогом второму куда-то в район головы. Под каблуком отчетливо хрустнуло. Но на этом мое везение и закончилось. Дубинконосец оказался то ли неимоверно верток, то ли просто оступился в этот момент: опора у меня под руками вдруг провалилась, и я со всего маху грохнулся на мостовую. Практически спиной. Точнее — затылком.

Только искры из глаз полетели. А заодно с ними — сопутствующий эффект, что ли? — опять раздался яростный рев. Или это громила очнулся?

Потом наступила темнота.

4

Комариный звон и полная неподвижность.

Порка мадонна, где это я, елки-палки? Что со мной?

— Они его убили? — рыдающий тоненький голосок.

Кто-то трогает меня за лоб. Маленькая рука. Совсем маленькая. Очень тонкие пальцы. Ребенок.

— Нет, клянусь ангелами небесными! Они только оглушили его! Канальи!

От такого голоса пришел бы в себя и мертвый. Не бас… А как там следующий по шкале называется? Но в любом случае это то, что именуют «дьяконским». Или «оперным» — голосина, способный перекрыть рев урагана и артиллерийскую канонаду при полном сохранении чистоты тембра. Оставаться неподвижным, когда у тебя над ухом раздается подобный звук — абсолютно невозможно.

Я подскочил и сел на мостовой. И тут же схватился за раскалывающуюся голову. Но глаза у меня уже привыкли к темноте переулка, и оказалось, что падающего с улицы отблеска далеких фонарей вполне достаточно, чтобы видеть в потемках. Адаптивная штука — человеческий глаз… В общем — я хорошо разглядел ближайшее окружение.

И слегка очумел. Да и любой другой на моем месте очумел бы тоже! Увидев склонившегося над собой — Петра Первого! С распущенными черными локонами, усатого, моргающего от усердия… В конно-егерском мундире французской армии.

— Как ты, приятель? — ага, та самая труба иерихонская. Он, похоже, тихо говорить и не умеет.

Сбоку что-то шевельнулось. И там обнаружилась еще одна копна черных локонов и пара моргающих глаз. Зареванных. С чепчиком наверху. Торчащая из каких-то бесформенных лохмотьев. Девочка десяти-двенадцати лет. Сидящая на корточках. Кстати, сам я тоже с длинными черными локонами. И тоже моргаю… Что за сборище ангелов-брюнетов, строящих глазки… Однако, тем не менее, похоже, что я пока все-таки еще на этом свете: у покойников так головы не болят. Впрочем, вроде малость подуспокоилась уже. Хотя и кружится. А на затылке — шишка. И, кажется, у меня на, гм… левом бедре порез — щиплет. Я пощупал себя за задницу. Да — успел меня полоснуть тот, которого я пнул в голову. Кровь течет, но, слава богу, не хлещет. Пальто, видимо, помогло. Перевязать бы надо… И черт побери — как бы не остаться без штанов из-за всего случившегося!

— Эй, приятель, ты меня слышишь? — Мощная рука тряхнула меня за плечо. Отчего я чуть было не вырубился снова. А силен же он, черт! А самое главное — я его где-то уже видел… Не Петра Первого! А этого вот типа с гасконским (ага, уже соображать начинаю!) выговором… Где вот только?

— Нормально все! — сказал я, отстраняя трясущую меня длань. — Штаны только порезали, ур-роды!.. Спасибо, гражданин… С этими — что?

— Готовы! — Петрообразный гасконец посторонился, и я увидел три лежащих в темных лужах тела. Да, покойники однозначно: при таком количестве вытекшей крови не живут. Стало быть, того, что попался мне на встречный ход, я не вырубил ни фига. Да и которого в голову пнул — тоже. И чего, спрашивается, приспичило в шинели ногами дрыгать? Пижон… А у этого мужика на боку сабля. Молодцом это он. Это я вот дурак — безоружным шляюсь… Надо будет впредь свою саблю с собой таскать, а то вон оно как…