Двери Между Мирами

– Чтобы лучше видеть тебя, дитя мое, – сказал Эдди, делая, впрочем, пару шагов в сторону Роланда. Пару шагов, не больше.

– Когда в первый же раз, как я нажал на курок, грянул выстрел, я чуть в штаны не наложил, – сказал стрелок. Он опять рассмеялся. Потрясенный Эдди понял, что Роланд достиг той грани, за которой начинались горячка и бред. – Первый же «желудь» выстрелил! Но поверь – это было последнее, чего я ожидал.

Эдди попробовал определить, не лжет ли стрелок – и насчет револьвера, и насчет своего состояния. Да, парняга приболел. Но действительно ли так уж сильно? Эдди не знал. Если Роланд притворялся, притворялся он классно; что касается револьверов, Эдди никак не мог сказать, что – правда, что – ложь: опыта обращения с оружием у него не было. До того, как очутиться в перестрелке на хате у Балазара, он за всю свою жизнь стрелял из пистолета, наверное, раза три. Генри, быть может, и разобрался бы, но Генри был мертв… мысль, которая имела обыкновение неизменно заставать Эдди врасплох, наново ввергая в пучину горя.

– Больше ни один не выстрелил, – продолжал стрелок, – я прочистил механизм, перезарядил револьвер и опять прощелкал весь барабан. На этот раз я взял те патроны, что занимали гнезда чуть поближе к пряжкам патронных лент. Те, что должны были отсыреть еще меньше – ведь самыми сухими были самые ближние к пряжкам патроны. Ими мы все время и заряжали револьверы, чтобы добыть еду.

Роланд замолчал, сухо покашлял в ладонь и продолжал.

– Я полностью прощелкал барабан во второй раз и наткнулся на два годных патрона. Я опять разобрал револьвер, снова вычистил его и зарядил в третий раз. Только что у тебя на глазах я трижды спустил курок, проверяя первые три из заряженных мною гнезд. – Стрелок слабо улыбнулся. – А знаешь, после первых двух щелчков я подумал: вот оно, мое окаянное везенье – заполнил барабан одной сыростью. Не слишком убедительная демонстрация получилась бы, а, Эдди? Ты не подойдешь немного поближе?

– Совершенно неубедительная, – отозвался Эдди. – Нет, спасибочки, я думаю, что подходить ближе, чем сейчас, не буду. Какой же урок я, по идее, должен извлечь из всего этого, Роланд?

Роланд посмотрел на Эдди так, как смотрят на слабоумных.

– Да будет тебе известно, я отправил тебя сюда не умирать. Я обоих вас отправил сюда не для того, чтобы вы погибли. Великие боги, Эдди, где твои мозги? У нее револьвер с боевыми патронами! – Стрелок пристально смотрел на молодого человека. – Она где-то наверху, в холмах. Возможно, ты воображаешь, будто сумеешь напасть на след этой женщины и выйти на нее, но, если земля действительно такая каменистая, какой кажется с этого места, удачи не жди. Эта женщина – Детта, а не Одетта! – залегла там наверху, Эдди, залегла с заряженным боевыми патронами револьвером в руке. Стоит мне оставить тебя, как ты отправишься за ней, и тогда она вышибет тебе кишки через задницу.

Он снова судорожно закашлялся.

Эдди не сводил глаз с сотрясаемого кашлем человека в инвалидном кресле. Волны тяжело бились о берег, ветер выдувал свою нескончаемую идиотскую ноту. Наконец он услышал собственный голос:

– Один патрон из тех, о которых знаешь, что они в порядке, ты мог и припрятать. По-моему, ты вполне способен на такое. – И, сказав так, Эдди понял: да, верно – он считает Роланда способным и на это, и на любую другую подлость.

Его Башня.

Его проклятая Башня.

Но каково коварство – вложить уцелевший патрон в третье гнездо барабана! Придает происходящему нужный оттенок реальности, не так ли? Отчего становится трудно не верить.

– В моем мире, – сказал Эдди, – есть одно присловье. «Этот и эскимосу холодильник продаст». Вот такая поговорка.

– Как ее понимать?

– А так: да пошел ты…

Стрелок долгое время смотрел на молодого человека, потом кивнул.

– То есть ты остаешься. Хорошо. Когда эта женщина – Детта, те… дикие животные, что, возможно, водятся в округе… не так опасны для нее, как если бы она была Одеттой. Для тебя самого – по крайней мере, пока – было бы безопаснее держаться от нее подальше, однако ситуация мне понятна. Она мне не по душе, но времени спорить с дураком у меня нет.

– Значит ли это, – вежливо поинтересовался Эдди, – что никто никогда не пытался поспорить с тобой насчет этой Темной Башни, к которой ты так решительно настроен добраться?

Роланд устало улыбнулся.

– На самом деле – очень многие. Полагаю, потому-то я и понял, что тебя не уговоришь. Дурак дурака видит издалека. Как бы там ни было, я чересчур слаб, чтобы схватить тебя, ты – явно слишком осмотрителен, чтобы поддаться на мои уговоры и подойти туда, где я сумел бы тебя ухватить, а времени осталось так мало, что не до споров. Мне остается только идти, уповая на лучшее. Но перед уходом я в последний раз скажу тебе – послушай меня, Эдди! – будь начеку.