Двери Между Мирами

Она с явной неприязнью мотнула головой в сторону холмов.

– Припрятыванье наркотика, полицейские, взявшие вас под стражу, все прочее. История фантастичная, но в ней нет недостающих звеньев. Что касается меня, я вернулась из Оксфорда. Эндрю, мой шофер, встретил меня и отвез домой. Я приняла ванну и хотела выспаться: начиналась страшная мигрень, а единственное средство от действительно сильных мигреней – это сон. Но до полуночи оставалось совсем немного, и я подумала, что сначала посмотрю новости. Некоторых из нас отпустили, но, когда мы уезжали, большинство оставалось в кутузке. Мне хотелось выяснить, не пересмотрены ли их дела. Я вытерлась, надела халат и пошла в гостиную. Включила телевизор, программу новостей. Диктор принялся рассказывать о речи, которую только что произнес Хрущев по поводу американских советников во Вьетнаме. Он сказал: «Мы получили кинорепортаж из…» и исчез, и оказалось, что я качу по этому берегу. Вы говорите, будто видели меня сквозь этакую волшебную дверь, которая сейчас исчезла, – видели в Мэйси, где я воровала грошовые побрякушки. Уже достаточно абсурдно, но, даже будь это так, я сумела бы найти для кражи что-нибудь получше фальшивых драгоценностей. Я не ношу бижутерию.

– Лучше посмотрите еще разок на свои руки, Одетта, – спокойно сказал Эдди.

Она очень долго переводила взгляд с украшавшего ее левый мизинец «бриллианта» (слишком большого и вульгарного для того, чтобы быть настоящим) на крупный (слишком крупный и вульгарный для того, чтобы быть не настоящим) опал, красовавшийся на среднем пальце правой руки.

– Все это мне мерещится, – твердо повторила она.

– У вас что, пластинку заело? – В голосе Эдди впервые прозвучала неподдельная злость. – Каждый раз, как кто-то проткнет в вашей аккуратной историйке дырку, вы просто возвращаетесь к своему говенному «все это мне мерещится». Нужно поумнеть, 'Детта.

– Не называйте меня так! Терпеть этого не могу! – выкрикнула она так визгливо, что Эдди отшатнулся.

– Простите. Боже правый, я не знал!

– Я переместилась из ночи в день, из гостиной – на безлюдное взморье, я не в неглиже, я одета. И настоящая причина этого в том, что какой-то толстопузый, безмозглый полисмен-южанин ударил меня дубинкой по голове, вот и все!

– Но ваши воспоминания не обрываются на Оксфорде, – негромко заметил Эдди.

– Ч-что? – Неуверенность вернулась. Или, быть может, Одетта все понимала, но не желала понимать. Как с кольцами.

– Если вас огрели по голове в Оксфорде, почему ваши воспоминания на этом не обрываются?

– Логики в таких вещах обычно бывает немного. – Она снова потирала виски. – А теперь, Эдди, если вы не возражаете, я охотно закончила бы разговор. У меня опять начинается мигрень. И довольно сильная.

– По-моему, есть здесь логика или нет, все зависит от того, чему вы хотите верить. Я видел вас в Мэйси, Одетта. Я видел, что вы крали. Вы говорите, что не делаете таких вещей – но ведь вы сказали и другое: «я не ношу бижутерию». Сказали, хотя за время нашего разговора несколько раз посмотрели себе на руки. Кольца были там – но вы словно бы не могли их видеть, пока я не обратил на них ваше внимание, не заставил увидеть.

– Я не хочу говорить об этом! – крикнула она. – У меня болит голова!

– Ладно. Но вы знаете, где упустили последовательность событий, и было это не в Оксфорде.

– Оставьте меня, – без выражения сказала Одетта.

Эдди увидел стрелка, который тяжело тащился обратно с двумя полными бурдюками – один был обвязан вокруг талии, другой взвален на плечи. Вид у Роланда был очень усталый.

– Хотел бы я вам помочь, – проговорил Эдди, – но для этого, наверное, я должен быть настоящим.

Он постоял возле нее, но Одетта сидела, опустив голову, и безостановочно массировала виски кончиками пальцев.

Эдди пошел навстречу Роланду.

– Сядь, – Эдди забрал бурдюки. – Видуха у тебя – краше в гроб кладут.

– Так и есть. Я опять занемог.

Эдди посмотрел на пылающие щеки стрелка, на его потрескавшиеся губы, и кивнул.

– Я надеялся, что обойдется, но я не так уж удивлен, старик. Вдарить по микробам ты вдарил, но на цикл не хватило. У Балазара было слишком мало кефлекса.

– Я тебя не понимаю.

– Если не принимать пенициллиновый препарат достаточно долго, инфекция не дохнет. Ты просто загоняешь ее в подполье. Проходит несколько дней, и она возвращается. Нам понадобится еще кефлекс; впрочем, здесь по крайней мере есть дверь, через которую можно за ним сходить. В нужный момент от тебя потребуется только одно: не психовать. – Но при этом Эдди печально размышлял о том, что у Одетты нет ног, а переходы, которые приходится совершать в поисках воды, становятся все более долгими. Интересно, задумался он, мог ли Роланд выбрать более неподходящий момент, чтобы заболеть снова? Такую возможность Эдди допускал; он просто не понимал, как.