— …мелодию запомнили?
— …ту-ра-ру-ра… Так?
— …молодежь, понимаете, молодежь…
— Я-то читал. А ты-то читал?
— Простите, костюмчик этот не в Париже ли брали?
— В Париже.
— Не в «Самаритан» ли?
— В «Галери де Лафайет».
— Угу, спасибо.
— … мы совсем замотались, натуру пропустили, главк рвет и мечет…
— …я вам говорил, дорогой, слушались бы старика…
— …он очень талантлив, очень…
— …этот?
— Этот не очень.
— А тот?
— Это сволочь!
— Тише!
— Я вам говорю, Марцинович сволочь…
— …пора уже о праздниках…
— …шьете что-нибудь?
— Что нового?
— Слава богу, ничего.
— …я бы иначе…
— …вы бы, конечно…
— …кто это, кто это?
— …вы, старик, еще молоды…
— …молодежь, молодежь…
— А что Боровский?
— Боровский в Индии.
— А Фролов?
— В Бирме.
— А Лунц?
— В Непале.
— Кто же будет кино снимать?
— Кина не будет.
— …ха-ха-ха… остроумный черт…
— …иди-ка сюда, иди-ка…
— …дай я тебя поцелую…
— …видали мы таких…
— …друзья, товарищи, братья…
У Тани закружилась голова. Тут как раз ее обнаружили, и снова начались поздравления, поцелуи, ее тащили куда-то — естественно, в ресторан. Нужно было пить шампанское, смеяться, изображать счастливицу. По дороге к ресторану ее ухватила под руку высокая критикесса в новомодном седом парике.
— Уверяю вас, — энергично говорила она, — в ближайшие годы ваш талант заблещет новыми гранями. Мне кажется, что вы не просто красоточка — вы значительная личность. Я уверена. Печаль человеческого сердца вам доступна. Я хотела бы о многом поговорить с вами. Ну, что там хитрить — я предлагаю вам дружбу. Идет?
Пробежал сияющий Павлик, махнул рукой — сюда, друзья, сюда! Они сдвинули несколько столиков, Кольчугин собрал деньги. Кто выложил трешку, а кто и десятку. Кольчугин надел очки и строго продиктовал официантке заказ.
Сегодня все шумели, всех охватило желание настежь распахнуть души, объясниться друг другу в любви, выяснить все недоразумения и весело пить — мы это заслужили!
Только Тане хотелось остаться одной и уйти в переулки, где начиналось весеннее поскрипывание дверей и ошалелые мальчишки уже заступали на полуночную вахту у ворот, уйти, и тихо бродить, и все решить за какой-нибудь час.
Бочком, смущаясь, подошли родители.
— Танюша, мы домой. Поздравляем тебя, родная, поздравляем. Тебя проводят?
— Что пишет Валентин? — тихо спросила мама.
Таня посмотрела на нее:
— Приглашает к себе.
— Поедешь?
— Конечно, поеду.
Мать побледнела и закусила губу.
— Когда? — спросил отец.
— Не знаю.
Родители ушли.
Таня старалась веселиться, не хотелось огорчать товарищей. Шумный и беспорядочный пир подходил уже к полуночи, смешались салаты и закуски, тосты и объятия, кое-кто стал уже уходить, когда к Тане подошел Олег.
Люди, знакомые с ним по Прибалтике, стали шумно звать его к столу, но он только поклонился довольно церемонно и попросил Таню отойти с ним на несколько минут — ему нужно поговорить с ней.
— Пойдем, — сказала она и быстро прошла через ресторан, через фойе, спустилась в гардероб и взяла свое пальто.
Они вышли на улицу и медленно пошли к площади Восстания. Гигантский высотный чертог закрывал полнеба. На фасаде его одно за другим гасли окна, образуя неясный темный пунктир.
Большая полная луна, словно скатившаяся с роскошного шпиля здания, беспомощно висела поодаль. По Садовому кольцу медленно двигался гигантский междугородный трейлер. Все предметы были крупны и отчетливы в эту ночь.
— Что же ты молчишь? — спросила Таня.
— Трудно, — проговорил Олег.
— Как дела-то вообще? — бездушно спросила она.
— Разве это тебя интересует? — сказал он. — Ну, защитил диплом.
— А как твои друзья?
— Какие друзья?
— Как какие? Эдуард, Миша, верные твои друзья, соратники…
— Не иронизируй. На что мне эти подонки? Я ведь стал старше…
Они свернули на Садовое. На мостовую то и дело выбегали люди, пытающиеся поймать такси. Впереди, обнявшись, шла парочка, спокойно, как в лесу, она шествовала и пела: «На меня надвигается по реке битый лед, на реке навигация, на реке пароход…» Девушка фальшивила.
— «Пароход белый-беленький», — машинально запела и Таня, но тут же оборвала песню. — Значит, стал старше, умнее, строже?
— Вот что, — надменно сказал Олег, — давай закончим этот треп. Я хотел тебе сказать… Тогда я унизился перед тобой там, в парке… Ну, считай, что этого не было. Я тебя выбросил из головы.