Звездный билет (сборник)

Леву стало охватывать беспокойство. Хрипящий, клокочущий, устремленный вперед Смеллдищев вдруг внушил ему страх.

— Юф, старичина, куда же мы, хе-хе, катим? Где же эта твоя дама? Разыгрываешь меня, а?

— Будет дама, будет, — словно через силу проговорил Смеллдищев, глянул на Леву месопотамским оком и внутренне расхохотался.

На окраине Москвы с незапамятных времен сохранился почти забытый котлован законсервированной некогда стройки. Несколько десятилетий об этом котловане и об этой стройке ходили всевозможные легенды, но потом легенды эти москвичам надоели и были забыты. Однако одна сохранилась. Она гласит:

«В отдаленную эпоху жил в Москве то ли купец, то ли князь, то ли бандит с большой дороги, короче, состоятельный человек.

У человека этого была любовь — то ли немка, то ли татарка, то ли египтянка, почившая в бозе. Решил купчина эт-ту мадамочку увековечить, а именно — построить высочайшее палаццо. Палаццо высотой полкилометра, как современная наша любимая Останкинская башня, а на вершине у ет-той палаццы фигура дамочки в натуральную величину, а именно — в грудях — казино, а в голове, что побольше четырехэтажного дома, правление фирмы (пуговичной). Перст оной дамы подъят должен был быть в небо, а на персте перстень, по сути дела круговой балкон, по которому наш мазурик намерен был прогуливаться. Вот какое готовилось злодеяние над здравым смыслом и человеческим вкусом. Самое смешное, что проект был бы осуществлен, но революция разметала несметное состояние князя, а его самого вышвырнула за пределы нашего мира. С тех пор остался близ Москвы круглый зловещий котлован с какими-то надолбами, озерцами тухлой воды и пучками проросших сквозь бетон березок».

Именно сюда привел Смеллдищев нашего кумира Леву Малахитова.

Унылое зрелище предстало перед Левой. Вроде бы лунный кратер, но только засыпанный снегом и с торчащими там и сям пучками ржавой арматуры зловещей конфигурации. Новостройки столицы подступили уже довольно близко к этому нехорошему месту, не далее чем в полутора километрах маячили контуры девятиэтажных домов, светились редкие окна чудаков полуночников и неоновые вывески парикмахерских салонов. Теплый человеческий мир был совсем близко, но здесь ветер выл с такой убедительной жутью, что Лева понял — обратного пути нет.

«Какого черта я согласился на это рандеву, — мелькнула у него отчаянно запоздалая мысль. — Ведь сколько раз давал себе зарок не соглашаться на рандеву такого рода…»

— Дама, кажется, не явилась, Юф? — с нервным смешком сказал он. — Ну, раз дамочка отсутствует, можно и по домам, а?

Смеллдищев ничего не ответил. Он стоял под ветром, вытянув в стороны руки, сосредоточенный, как ракета перед стартом.

— Подождем для очистки совести пяток минут и дунем, — сказал Лева, с мнимой бодростью подпрыгивая и хлопая рукавицами. — А то, знаешь, старичина, колотун начинает пробирать.

Смеллдищев поднялся в воздух. Потрясенный Лева смотрел, как «старичина Юф» медленно, но уверенно набирает высоту.

Метрах в тридцати от земли Смеллдищев прекратил движение и, растопырив конечности, повис над Левой, как вертолет. Это несомненно и был сторожевой вертолет, а точнее говоря, наводчик. Ее наводчик.

— Так вот, значит, вы какой, небезызвестный Малахитов, — услышал Лева за своей спиной не лишенный приятности голос. Он резко обернулся и увидел…

На глыбе железобетона сидела Дама. Несмотря на ночную мглу, Лева совершенно отчетливо разглядел все детали этой Дамы, поэтому и мы вынуждены будем здесь подробно описать внешность и туалет этой особы.

Она была довольно солидной. Объемистую грудь прикрывало отменное боа из чернобурки. Одна рука Дамы, сухая и обезображенная склеротическими узлами, была украшена дорогими перстнями и браслетами, другая, похожая на руку штангиста-тяжеловеса, была затянута до плеча в черную перчатку. Живот Дамы был прикрыт тончайшим шифоном, сквозь который просвечивала разнообразнейшая татуировка, начиная с примитивного сердечка, пронзенного стрелой, кончая сложнейшим фрегатом. С плеч торжественными складками ниспадал плащ рытого бархата. У Дамы было тяжелое лицо борца вольного стиля, но на нем красиво выделялись сложенные бантиком пунцовые губки. Волосы были уложены мелкими колечками, а венчала голову фасонистая шляпка, похожая на пропеллер.

— Узнаете, Малахитов? — приветливо-покровительственным тоном спросила Дама.