Сажайте, и вырастет

Выкрутив до отказа кран, я долго умывался, бросая воду на плечи и грудь. Тщательно вытерся двумя полотенцами: тело осушил казенным (собственность тюрьмы) куском жесткой бумазейки, а лицо – мягкой махровой тканью. Ее прислала жена. Далее приступил к бритью. Нагрел кипятильником воду и распарил ею твердую кожу щек, намылил их и медленно, в три приема, выскоблил. Снова умыл физиономию – ее саднило, пощипывало в местах порезов, и в одном месте на горле даже выступила розовая кровь, но это только сообщило дополнительный суровый шарм ситуации. Впрыгнув в новые трусы, я понял, что готов.

Пол оказался забрызган водой. Стоит ли убирать свою камеру в день выхода из нее?

– Естественно,– пробормотал я. В такой важный момент вокруг меня все будет чисто и красиво. И сам я, хладнокровный, твердый и улыбчивый, достойно встречу любой удар судьбы...

Тут же мне пришлось сурово одернуть сидящего внутри пафосного дурака Андрюху, безрассудного инфантила, любителя лозунгов. Схватив тряпку, я рьяно восстановил порядок.

Не болтай, Андрюха! Занимайся делом.

Разодрав на полосы одну из старых маек, я вымыл с мылом и казенную посуду, и саму железную ладонь умывальника. Изготовив кипяток, ошпарил все. Вроде как продезинфицировал. Завтра сюда заселят нового человека, и он будет удивлен. До меня здесь жил хороший человек, подумает новосел, и приободрится.

Затем я передвинулся к стенам. Пыхтя от усердия, энергично меняя грязные кусочки ткани на чистые, бегая от крана с водой в углы, залезая под стальные плоскости трех кроватей, я вполне успокоился. Процесс увлек. Грязь нашлась в самых неожиданных местах. Вся она подлежала ликвидации. После себя я оставлю в этом месте сверкающую чистоту, словно в операционном зале или на кухне миллионера.

– Фамилия?

– Рубанов,– ответил я, вычищая пыль из углов подоконника.

– На вызов! Странно, подумал я. Должна быть другая фраза.

«С вещами!» – так она звучит, если верить книгам Солженицына. С вещами! Бери все свое имущество и будь готов покинуть камеру! Но мне не сообщили про вещи. Значит, что-то не так. Меня не выпустят сегодня? Сейчас следователь объявит мне об этом и прикажет вернуть обратно? Что же – очень скоро я все узнаю.

На пороге я обернулся. Бог знает, когда еще доведется побывать в камере легендарной Лефортовской тюрьмы! Но тут же признался себе, внимательно оглядев свое обиталище, что каземат – самое неромантичное место на белом свете. На глаз, на цвет, на запах это была самая обыкновенная тюрьма. Место, впитавшее в себя смертельный страх сотен людей. Разящее энергетикой страдания. Я испытал мгновенное отвращение, сначала к тюрьме, а потом к себе, попавшему в неприятности по глупой молодой дури,– заложил руки за спину и двинулся прочь.

2

Я вошел в кабинет для допросов с сильно бьющимся сердцем. Прищурил глаза. Солнечный свет заливал скупо обставленное помещение. Декорации моей свободы были подсвечены ярко.

Хватов сидел на своем обычном месте, за столом. Рядом с ним стоял – руки в карманах – незнакомый мне мужчина: коротконогое, очень массивное существо, облаченное в поношенную кожаную куртку забавного апельсинового цвета и черные, тоже кожаные, штаны. Круглая, коротко стриженая голова клонилась вперед, словно от избытка собственного веса.

Поискав глазами, я не увидел своего адвоката и насторожился.

– Привет, Андрей – осторожно произнес Хватов, сверкнув очками. – Проходи. Садись.

– Уже сижу,– пошутил я. Кожаный человек молча пронаблюдал за тем, как я сделал несколько шагов вперед, и сел на табурет. Затем он вынул руки из карманов. В его правой ладони я увидел красную книжечку. Приблизившись ко мне сбоку, он раскрыл ее и поднес к моему лицу, словно собираясь придушить меня тряпкой с хлороформом. Кисть поразила меня – огромная, багровая, с прочными пальцами и желтыми мужицкими ногтями. Крепко сжатая, эта исполинская кисть, вероятно, превращалась в кулак значительных размеров и твердости. Такой кувалдой мою жалкую грудную клетку можно проломить без особых усилий, быстро подумал я, пошарив глазами по внутренностям красной книжечки – фотография, печать, фамилия, должность, название организации из множества длинных слов, все – с большой буквы; интересно, способен ли рядовой гражданин в момент предъявления ему милицейского удостоверения прочитать в нем хоть одно слово?

– Капитан Свинец,– представился массивный незнакомец приятным, немного глуховатым голосом. – Уголовный розыск...