— Английские газеты, Коба, действительно утверждают, что никакого путча не было, просто бесноватый в очередном припадке безумия расстрелял половину своей партии.
Коба рассмеялся:
— Они тоже ничего не понимают. Какой же он бесноватый? На мой взгляд, он очень даже в своем уме. Просто вчерашние соратники мешали ему строить сильное государство. Они никак не могли забыть прошлых заслуг и бузили. И только сейчас, уничтожив их, Гитлер становится истинным Фюрером… Быстрый у него путь в вожди. Сначала поджег Рейхстаг, чтобы избавиться от чужих — от жалких немецких социал-демократов и бедных коммунистов. Теперь он избавился от своих. — Коба замолчал, прошелся по кабинету, держа трубку в негнущейся руке. — Нет, он не бесноватый! Он — политик… хитрый, умный политик, этот товарищ Гитлер…
Я смотрел на Кобу и видел на его лице хорошо знакомое мне раздумье — некая опасная мысль все больше завладевала им.
Всю неделю я продолжал переводить ему немецкие газеты. Как же он жадно слушал!
И когда я прочел лозунг нацистов: «Один народ, одна партия, один Фюрер!» (кстати, у нас не смели переводить слово «Фюрер», ведь «Вождем» в СССР называли его, Кобу), Коба засмеялся:
— Вот вам всем — итог! Теперь между ним и остальными партийцами — пропасть. Теперь в его партии остались только те, для которых он Бог и Фюрер.
Потом, когда мы ехали в машине на Ближнюю дачу, Коба вдруг сказал:
— Итак, товарищ Гитлер избавился от своих старых революционеров-партийцев… — Мысль эта явно не давала ему покоя. — Кстати, и товарищ Ленин не раз издевался над так называемыми старыми партийцами и даже говаривал, что «революционеров в пятьдесят лет следует отправлять к праотцам». В этой шутке, Фудзи, есть очень серьезная мысль: каждое революционное поколение с годами становится тормозом для той идеи, которую они вынесли на своих плечах… Так что, мижду нами говоря, товарищ Гитлер всего лишь поверил товарищу Ленину. — Коба засмеялся.
Но особенно его развеселило то, что все расстрелянные Гитлером, умирая… славили Гитлера. Он долго прыскал в усы, мой смешливый друг Коба. Уверен: тогда он уже обдумывал первые действия.
«Сердце под ножом падало»
Я навестил Кобу в новой квартире. Обстановка была такая же — мебель, которую оставил Бухарин, оказалась не лучше прежней мебели Кобы. «Любимец партии», видно, тоже презирал буржуазные ценности.
Коба странно относился к Бухарину. Он его любил, презирал, восхищался, ненавидел и… завидовал. Причем одновременно. Чтобы это понять, надо знать Кобу.
В тот вечер Коба его ненавидел. Он сказал мне:
— Это он ее убил. Он отравил ей душу… Он мучил ее рассказами о голодающей деревне… Он женился недавно, они живут в моей бывшей квартире… И я спросил его: «А где ты спишь со своей малолеткой?» Оказалось, в моем кабинете спят. Я говорю: «Вы лучше в Надину комнату переезжайте, там воздуху побольше». Не переехал — боится. Тени ее боится. Знает кошка, чье сало съела!
Повторюсь: это была его любимая задача — найти виноватого. Того, кто ответит вместо него. Она была выполнена: нашел!
Помню, как он усмехнулся, набрал телефон:
— Николай, еще не спите? Я тебя хочу еще раз поздравить. Мижду нами говоря, ты меня переплюнул…
Тот, видимо, спросил:
— В чем?
— Хорошая жена, и, главное, молодая… Моложе моей Нади, когда мы поженились. И влюблена в тебя, как кошка. Завидую по-хорошему… — И повесил трубку.
В воскресенье я опять пришел к Кобе в новую квартиру. Он читал дочке вслух.
Он часто делал это. Обычно это были юмористические рассказы. Читал и сам же прыскал в усы.
В этот раз он читал ей грузинские стихи в русском переводе:
С какой болью он это читал… Но вдруг посмотрел на меня желтыми бешеными глазами. И продолжил читать совсем другие стихи:
Если бы Бухарчик слышал это чтение!