Легенды Арбата

— Я сказал, что ты нравишься не только ей, но мне тоже. Шарль, у тебя найдется пара часов для старого друга? Или у президентов не бывает старых друзей?

— Оставь свою антигеббельсовскую пропаганду, Эфраим, война уже кончилась. Я действительно иногда бываю занят. Приезжай ко мне во вторник... в одиннадцать утра.

— И что?

— Я угощу тебя кофе с булочкой. Часа тебе хватит?

— А куда приезжать?

— Пока еще в Елисейский дворец, — хмыкает де Голль.

И к одиннадцати утра во вторник Левин является в Елисейский дворец, и его проводят в кабинет де Голля, и длинный носатый де Голль обнимает маленького лысого Левина и сажает за стол. И лично наливает ему чашку кофе.

— А где же булочка? — спрашивает Левин. — Ты обещал угостить меня кофе с булочкой!

— Я их не ем, — говорит де Голль. — И тебе незачем. Вредно. От них толстеют и диабет.

— Жмот, — говорит Левин. — Ты всегда был жмотом. Приезжай ко мне в гости, в моем доме тебе не пожалеют булочек. И масла; и джема, и сливок.

— Ты стал брюзгой, — говорит де Голль.

— А ты управляй лучше, чтоб подданные не брюзжали.

— Кого ты видел из наших за последние годы? — спрашивает де Голль, и они весь час вспоминают войну, сороковой год, Дюнкерк, Северную Африку и высадку в Нормандии.

Старинные часы в углу хрипло отбивают полдень, и де Голль спрашивает:

— У тебя была ко мне просьба, Эфраим?

— Это мелочь, — машет Левин, — но мне она очень дорога. У меня нашелся племянник в Советском Союзе, это единственный мой родственник. Всех остальных немцы уничтожили. Я хотел, чтобы он приехал ко мне в гости.

— Если тебе нужно на это мое разрешение, — говорит де Голль, — то считай, что ты его получил. А если серьезно, то пока я ничего не понял.

— Его не выпускают, — говорит Левин.

— Откуда?

— Оттуда! Из-за железного занавеса. Из СССР!

— На каком основании?

— Прости, я не понял — кто из нас двоих президент Франции? Ты спрашиваешь меня, почему русские никого не выпускают за границу?

Де Голль начинает шевелить огромным породистым носом злобно, вроде подслеповатого разъяряющегося носорога.

— Значит, — переспрашивает он, — всех остальных боши во время войны убили?

Левин пожимает плечами.

— Он у тебя вообще кто? Левин рассказывает.

— Напиши-ка мне его основные данные.

Левин достает из кармана пиджака листок, разворачивает и кладет перед де Голлем.

— Соедините-ка меня с министром иностранных дел, — тяжело говорит де Голль. В трубке угадывается бесшумная суета. И через малую паузу он продолжает:

— Это говорит генерал де Голль. У меня сидит мой старый друг, герой Сопротивления, кавалер Почетного Легиона, начальник отдела штаба Вооруженных сил Франции полковник Левин. Запиши. В СССР, в городе Таллине, живет его племянник Симон Левин. Единственный родственник. Все данные у тебя сейчас будут. Его не выпускают в Париж к дяде. Безотлагательно разреши вопрос. На любом уровне. Нет, это не приказ президента. Это личная просьба генерала де Голля. Моя глубокая личная просьба. И сделай это быстро! И не позволяй русским садиться себе на голову!

— Иди, — говорит он Левину, жмет ему руку и провожает до двери. — Ты пересидел двадцать минут. Я помог тебе, чем мог. Будем надеяться, что подействует. Ну — посмотрим? — И подмигивает.

И Левин уходит с восторгом, подпорченным легким недоверием и неизвестностью.

7. Эмбриология мечты

А тем временем министр иностранных дел Франции звонит послу СССР в Париже. И заявляет жестко:

— Президент де Голль поручил мне поставить вас в известность об его личной просьбе. Он озабочен судьбой советского гражданина, являющегося единственным родственником героя Сопротивления, кавалера Почетного Легиона и его фронтового друга. Под надуманными предлогами его уже полтора года не выпускают навестить в Париже его больного дядю, кстати, большого друга Советского Союза. Да, все данные на этого молодого человека сейчас доставят в ваше посольство. Президент де Голль надеется, что этот неприятный инцидент не омрачит налаживающихся отношений между нашими странами. Да. Президент де Голль не сомневается, что этот инцидент будет исчерпан в самое ближайшее время. Президент де Голль не уверен, что при таком недоверии друг к другу дальнейшие шаги к сотрудничеству не замедлятся.

На дипломатическом языке это можно истолковывать как скандал, нашпигованный матом и угрозами.