Верь в мою ложь

Придя на работу, Манетт отправилась в кабинет Фредди. Он уже был на месте; сняв пиджак, в идеально белой рубашке с красным галстуком, склонился над рабочим столом, изучая огромную пачку компьютерных распечаток. Он теперь постоянно изучал многочисленные материалы, готовясь занять место Яна, если отец Манетт предложит ему такое. «И если у Файрклога есть хоть капля здравого смысла, — думала Манетт, — он так и сделает».

— И как там «Скорпион»? — спросила она прямо от двери.

Фредди поднял голову. По выражению его лица Манетт поняла, что он представления не имеет, о чём она говорит, и, видимо, решил, что речь идёт о знаках Зодиака.

— Ночной клуб, — уточнила она. — Тот, где ты назначил свидание.

— А! «Скорпион»! — Он отодвинул пачку листов на середину своего невероятно аккуратного стола. — Да мы туда так и не пошли. Встретились у входа.

— Бог мой, Фредди! И что, сразу в постель? Ну ты и проныра!

Фредди покраснел. А Манетт пыталась вспомнить, в какой момент их совместной жизни она перестала замечать, как часто он краснеет и как краска разливается по его щекам от ушей, сначала залив их огненным цветом до самых кончиков. И ещё она гадала, когда же она перестала восхищаться тем, какие у него красивые уши, похожие на две безупречные раковины…

Фредди засмеялся.

— Нет-нет, — сказал он. — Просто все, кто шёл в этот клуб, выглядели лет на восемнадцать-девятнадцать и одеты были совсем не так, как мы. Поэтому мы пошли в винный бар. Заказали ригатони путтанеска, пробовала? Спагетти под соусом. Не слишком удачно. Слишком много путта и слишком мало неска. — Фредди улыбнулся собственной глупой шутке. И добавил со своей обычной обескураживающей прямотой: — Я даже и не доел. А Сара съела.

— Так вот как её зовут, Сара?

Манетт подумала, что на этот раз хотя бы прозвучало имя, а не псевдоним. Она уж ожидала услышать о какой-нибудь «Айви» или «Джун-фор-Дженифер»… Манетт мысленно встряхнулась. Что вообще происходит у неё в голове? Она вопросительно произнесла:

— И?.. — хотя на самом деле ей не хотелось этого знать. — Как насчёт подробностей? Я сама, как ты хорошо знаешь, просто сижу дома, так что почему бы мне не воспользоваться возможностью и не услышать что-нибудь волнующее?

Она не спеша прошла в кабинет и села на стул рядом с его столом.

Фредди снова покраснел, на этот раз гораздо гуще.

— Ну, мне не нравится рассказывать… — пробормотал он.

— Но ты это сделал, ведь так?

— Сделал? Что это за термин — «сделал»?

Манетт склонила голову набок и бросила на Фредди многозначительный взгляд.

— Фредди…

— Ну… да. Я хочу сказать, я же тебе объяснял, как всё обстоит в наши дни. Ты и сама знаешь. Когда люди оказываются вместе… Ну… ну да, мы «сделали».

— И больше одного раза?

Манетт сама себя ненавидела за эти расспросы, но она вдруг поняла, что ей просто необходимо это знать. А причиной тому, что знать это ей стало так нужно, было то, что за все годы, проведённые вместе, они никогда не сливались в страстных объятиях чаще, чем один раз в двадцать четыре часа, — даже тогда, когда им было по двадцать лет, даже в те полгода, когда они по-настоящему хотели друг друга…

Фредди был явно ошарашен. Он сказал:

— Манетт, боже мой… Но есть же вещи, о которых…

— Значит, больше. Больше, чем с Холли? Фредди, а ты предохранялся?

— Думаю, мы уже достаточно поговорили на эту тему, — с достоинством ответил Фредди.

— А как насчёт сегодняшнего вечера? Сегодня ты с кем-нибудь встречаешься? И кто это будет?

— Ну, вообще-то я снова встречаюсь с Сарой.

Манетт закинула ногу на ногу. Ей хотелось закурить. Она курила до двадцати с небольшим лет и, хотя уже много лет не вспоминала о сигаретах, вдруг поняла, что, если бы просто заняла чем-то руки, уже одно это помогло бы ей успокоиться. Она взяла коробку со скрепками и стала вертеть её в пальцах.

— Я удивлена. Ты ведь уже получил своё, и что в таком случае должно быть дальше? Семейные фотографии? Или ты предложишь ей своё имя и вы начнёте болеть одними и теми же болезнями вроде гриппа?

Фредди бросил на неё странный взгляд. Манетт решила, что он оценивает её слова, взвешивает их и подбирает ответ. Но прежде чем он успел сказать то, что, как догадывалась Манетт, он собирался сказать («Ты расстроена. Но почему? Мы давным-давно развелись, и мы решили остаться друзьями, но я не собирался хранить невинность всю оставшуюся жизнь»), она продолжила: