Верь в мою ложь

Вивьен встала. Барбара рассудила, что ей тоже лучше встать. Дело шло к тому, что хозяйка готовилась выставить пухловатую гостью за дверь. Но в то же время Барбара намеревалась продвинуться как можно дальше. Она видела, что Вивьен вся подобралась, напряглась, и это доставило ей немалое удовольствие. В конце концов, есть определённое наслаждение в том, чтобы вот так растревожить столь совершенное внешне существо.

— Нет, не в этом суть, — возразила Вивьен Талли. — Суть в том, сколько времени вам понадобится на то, чтобы дойти до двери, которую я открою для вас, а потом закрою после вашего ухода. Разговор окончен.

— Значит, так, — сказала Барбара. — Я должна уйти, верно? В смысле, за дверь.

— Или вас могут вытолкать.

— Драка, визг, вопли — чтобы все соседи услышали? Такой шум, что все обратят на вас внимание, чего вам явно не хочется?

— Я хочу, чтобы вы ушли, сержант. В моей жизни нет ничего противозаконного. И я не понимаю, почему я не могу обедать, ужинать, выпивать и так далее с Бернардом Файрклогом и какое это имеет отношение к Яну Крессуэллу, разве что Бернард отдал все счета Яну, а тот отказался их оплачивать. Но вряд ли он стал бы ради этого расставаться с жизнью, разве не так?

— Но разве это не было бы в духе Яна? Он берёг хозяйские денежки, правда?

— Не знаю. Я с ним не встречалась с тех пор, как ушла из фирмы, а это было много лет назад. Это всё, что вы хотели узнать? Я уже говорила, у меня встреча.

— Осталось только прояснить вопрос с ключами.

Вивьен безрадостно улыбнулась.

— Позвольте пожелать вам удачи в этом прояснении. — Она подошла ко входной двери, открыла её и сказала: — Вы не против?..

Барбаре ничего не оставалось, кроме как уйти. Она получила от Вивьен то, что смогла, а то, что Вивьен совершенно не удивилась появлению сыщика из Скотленд-Ярда — не говоря уж о том, что сумела удержаться от неверных шагов в течение всего их разговора, — говорило Барбаре о том, что это тот самый случай, когда предупреждение означает неплохую вооружённость. Так что приходилось искать обходной путь.

В конце концов, ничего невозможного не существует…

Барбара спустилась по лестнице, а не на лифте. Таким образом, она вышла прямо к столу, на котором возвышались ячейки для почты. Рядом со столом стоял портье. Он забрал письма из большого ящика перед зданием и теперь раскладывал их по ячейкам. Услышав шаги, обернулся.

— А, это вы вернулись? — сказал он вместо приветствия. — Всё ещё надеетесь на квартиру?

Барбара встала рядом с ним у стола, чтобы лучше видеть, что он рассовывает по ячейкам. Неплохо было бы увидеть что-нибудь вроде решения суда: «Она в чём-то виновна!» — и чтобы портье положил этот листок в ячейку Вивьен Талли, а ещё лучше — передал бы прямо в руки Барбары, чтобы она отнесла его Линли. Но, увы, всё выглядело слишком незатейливо — реклама туалетной воды, новых каналов телевидения и тому подобное.

Она сказала:

— Отдала это дело Фокстону. Так уж получилось, что шестая квартира скоро будет выставлена на продажу. Я и решила взглянуть на неё.

— Квартира мисс Талли? — удивился портье. — Я ничего об этом не слыхал. Странно, обычно люди об этом сообщают, сюда ведь начинают ходить покупатели…

— Наверное, это было внезапное решение, — предположила Барбара.

— Наверное. Всё равно, мне бы и в голову не пришло такое. Только не мисс Талли. Не так-то просто будет найти место, чтобы хорошая школа оказалась прямо за углом, ведь так?

По всему телу Барбары пробежала дрожь охотничьего азарта.

— Школа? — осторожно произнесла она. — Вы о которой школе говорите?

9 ноября

Камбрия, Уиндермир

Зед Бенджамин обнаружил, что с нетерпением ждёт утреннего разговора с Яффой, и призадумался, так ли должно выглядеть настоящее дружеское сотрудничество мужчины и женщины. И если да, то почему, собственно, он многие годы старался этого избегать, как обходил цыган-попрошаек?

Когда Зед позвонил ей, Яффа сразу дала понять, что его мать находится достаточно близко. Она сказала:

— Зед, милый ты мой малыш, позволь сказать, что я ужасно по тебе скучаю!

И Яффа пропела короткую хвалебную песнь уму Зеда, его остроумию, его учтивости и теплу его объятий.

Зед решил, что его матушка, слыша всё это, должна была чувствовать себя как в раю.