Верь в мою ложь

— Конечно, я ведь в твоей власти…

— Алатея! Милая… речь ведь не о власти! Речь о безопасности. Твоей и моей. Мы затеяли игру с законом. Конечно, тут и другого много, но, пожалуй, нам ни к чему это затрагивать.

— Какого другого? — требовательно спросила Алатея.

— Да ничего, ничего. Это просто фраза. Послушай, мне нужно вернуться на работу. Поговорим через несколько дней. А ты пока не слишком беспокойся, хорошо? Я никуда не денусь. Просто момент не слишком удачный. Мы должны убедиться, что появление этой женщины ничего не означает.

— Да как же мы это узнаем?

— Да просто. Если я не увижу её снова, значит, всё в порядке.

Люси Кеверни отключилась, продолжая бормотать что-то о том, что Алатее незачем тревожиться, что надо хранить спокойствие, держаться поосторожнее… Она — Люси — никуда не денется. Они свяжутся или увидятся в ближайшие дни. Всё пойдёт по плану.

Алатея ещё несколько минут сидела у камина, пытаясь сообразить, каковы теперь её возможности и остались ли они вообще. Она с самого начала ощутила, что от той рыжеволосой исходит опасность, что бы там ни твердил Николас. А теперь Люси увидела рыжую вместе с каким-то мужчиной, и Алатея поняла, в чём состоит эта опасность. Есть люди, которые не вправе жить так, как им хочется, и она оказалась в числе этих несчастных. Алатея обладала редкой красотой, но это ничего не значило. Как раз наоборот, это с самого рождения было настоящим её проклятием.

Алатея услышала, как хлопнула дверь в другом конце дома. Она нахмурилась, быстро встала и посмотрела на наручные часы. Ник должен был уехать на работу, а оттуда отправиться к башне. Но когда Николас позвал её и Алатея услышала панику в его голосе, она поняла, что он ездил куда-то в другое место.

Она поспешила навстречу мужу.

— Ники, я здесь! Здесь!

Они встретились в длинном коридоре, обшитом дубовыми панелями, где почти не было света. Алатея не могла рассмотреть выражение его лица. Но голос Николаса напугал её, так напряжённо он прозвучал.

— Это всё из-за меня, — сказал он. — Это я всё погубил, Алли.

Алатея тут же подумала о вчерашнем дне: о том, как расстроен был Николас, о том, что в Камбрию явился детектив из Скотленд-Ярда, чтобы порыться в обстоятельствах смерти Яна Крессуэлла. И на одно ужасное мгновение ей показалось, что её муж признается в убийстве своего кузена, и её как будто ударило молнией, когда она увидела все последствия столь чудовищного признания, если им не удастся скрыть правду… Если бы ужас мог проявляться физически, он бы сейчас наполнил коридор вокруг них.

Алатея схватила мужа за руку и сказала:

— Ники, прошу тебя… Ты должен мне всё рассказать, объяснить, что случилось. А потом мы вместе решим, что делать.

— Не думаю, что смогу…

— Но почему? Что произошло? Что могло быть такого ужасного?

Николас прислонился к стене. Алатея, держа его за руку, снова заговорила:

— Дело в Скотленд-Ярде? Ты разговаривал с отцом? Неужели он действительно думает…

— Да это всё тут ни при чём, — ответил Николас. — Просто нас с тобой окружают лжецы. Моя мать, мой отец, и сёстры, наверное, и этот чёртов репортёр из «Сорс», и та киношная тётка… Только я этого не замечал, потому что думал об одном: как самоутвердиться! — Он буквально выплюнул последнее слово. — Самолюбие, эго, эго… — Повторяя это, он колотил себя кулаком по лбу. — Меня одно заботило: как доказать всем, а в особенности им, что я уже не тот человек, которого они знали. Что с наркотиками покончено, и покончено навсегда. И они должны были это увидеть! Не только мои родные, но и весь этот проклятый мир. Вот я и хватался за каждую возможность проявить себя, и только из-за этого, только из-за этого мы очутились в таком положении.

Когда он упомянул о «киношной» женщине, Алатею пробрало холодом. Снова и снова всё стягивалось к этой женщине, которую они так беспечно впустили в свой дом — с фотоаппаратом! — и отвечали на её вопросы, и верили её словам… Но ведь Алатея с самого начала видела, что тут что-то не так. И теперь эта особа очутилась в Ланкастере, чтобы поговорить с Люси Кеверни. Как она быстро всё разнюхала… Алатея и не предполагала, что такое возможно. Она сказала:

— Но где именно мы очутились, Ники?

Николас рассказал ей всё. О репортёре из «Сорс», о том, что принял рыжеволосую за детектива из Скотленд-Ярда. О том, что произошло между его родителями, о том, как поскандалил с ними в присутствии Манетт и Фредди Макгая. О том, что это его мать пригласила детектива из Лондона. И о том, как они все удивились, когда он заговорил о женщине, так расстроившей Алатею, и назван её сыщицей… И наконец умолк.