Верь в мою ложь

— И что потом, Ники? — осторожно спросила Алатея. — Они что-нибудь сказали? Произошло ещё что-то?

Он ответил глухим, неживым голосом:

— Она вообще не из Скотленд-Ярда. Я не знаю, кто она такая. Но кто-то ведь нанял её для того, чтобы она приехала в Камбрию… сделала снимки… О, конечно, она утверждала, что ей от тебя ничего не нужно, что не о тебе будет тот поганый фильм, но кто-то ведь прислал её сюда, и это не кинокомпания и не Скотленд-Ярд, и ты понимаешь теперь, почему меня это так испугало, Алли? И всё это из-за меня. Я-то думал, что уже и то плохо, что мои родители пригласили детектива расследовать смерть Яна, и что всё это из-за меня. Но когда я узнал, что всё случившееся в нашем доме — приезд той женщины — совершенно не имеет отношения к смерти Яна, а случилось просто потому, что я это позволил, из-за своего самолюбия ради какой-то глупой статьи в дурацком журнале, а ведь это может навести кое-кого на след…

Алатея без труда поняла, к чему он ведёт. Наверное, она с самого начала это понимала.

— Монтенегро… Ты думаешь, её нанял Рауль? — чуть слышно произнесла она.

— А кто ещё это может быть, чёрт побери? И всё это натворил я, Алли. Как мне теперь жить с этим?

Он проскочил мимо жены и стремительно пронёсся по коридору, в гостиную. Там Алатея могла рассмотреть его лучше в остатках дневного света. Николас выглядел ужасно, и вдруг Алатея почувствовала себя виноватой. Хотя не она, а Николас впустил в дом ту мерзкую особу, прикинувшуюся документалисткой; он позволил ей влезть в их жизнь… Но тут уж ничего было не поделать. В их взаимоотношениях Алатея играла роль дарящей, а роль Николаса состояла в том, чтобы отчаянно нуждаться в её дарах, и он с самого начала не задавал ей никаких вопросов и не хотел ничего знать — до тех пор, пока не поверил, что она его любит. А она именно этого и искала: ей нужен был тихий приют, где она могла бы укрыться и где никто не стал бы задавать опасных вопросов.

Алатея смотрела в окно, за которым день уже переходил в мягкие осенние сумерки. Небо и залив под ним были одного цвета, серые облака играли оранжевыми полосами, и те же полосы танцевали на воде, отражавшей садившееся солнце.

Николас подошёл к эркеру, сел на одну из стоявших там кушеток и опустил голову на руки.

— Я предал тебя, — сказал он. — И самого себя тоже предал.

Алатее захотелось как следует встряхнуть мужа. Ей хотелось сказать ему, что сейчас не время жалеть себя, не время сосредотачиваться на себе, раз уж вокруг начинается такая буря неприятностей. Хотелось закричать, что он и представления не имеет, как плохо всё может обернуться для них обоих. Но поступить так значило зря тратить силы, а в этом никакого смысла не было. Ведь Николас пока ещё даже в малейшей степени не догадывался о том, что ждало их на самом деле.

Николас думал, что если Рауль Монтенегро снова появится в их жизни, это будет означать конец всего. Но он не знал, что на самом деле всё было гораздо хуже: появление Рауля Монтенегро было всего лишь началом.

Лондон, Блумсбери

Барбара отправилась в Блумсбери, чтобы быть поблизости, когда Таймулла Ажар наконец позвонит ей. Остро нуждаясь в информации о Рауле Монтенегро — не говоря уж о том, что нужно было разобраться во всей этой путанице с Санта-Марией-де-ла-Крус-де-лос-Анджелес-и-так-далее, — она рассудила, что самым подходящим местом для ожидания будет интернет-кафе. И успела подстрелить двух пташек, пока ждала, когда наконец Ажар раздобудет для неё переводчика с испанского.

Прежде чем уйти из библиотеки, Нката тихо сказал Барбаре:

— Набирай ключевые слова и иди по следу. Это совсем несложно, Барбара. Всё получится.

Из этого Хейверс сделала вывод, что ей нужно просто выбирать имена из тех статей, что у неё имелись, независимо от того, на каком языке были написаны статьи. Когда она отыскала интернет-кафе неподалёку от Британского музея, то сразу же этим и занялась.

Нельзя сказать, чтобы место для работы было уж очень приятным. Барбара остановилась по дороге, чтобы купить небольшой испанско-английский словарь, и теперь занималась поисками, будучи зажатой между каким-то толстым астматиком в мохеровом свитере и готкой с кольцом в носу и странными железками в бровях; девица постоянно болтала по телефону с кем-то, кто явно не верил, что она сидит у компьютера, потому что каждый раз, отвечая на звонок, она рявкала: «Да какого чёрта, приходи сюда, если не веришь… Не будь таким дураком! Ни с кем я не трахаюсь, даже по почте! И никогда отсюда не уйду, если ты не перестанешь звонить каждые полминуты!»