Глубина в небе

– Послушай, Триксия, что тебя тревожит? Ничего плохого нет, что у эмергентов симпатичное жилье. Ты почти весь вечер была глупа и доверчива, как обычно… – она не отреагировала на оскорбление, – …но потом что-то стряслось. Что ты заметила?

Он оттолкнулся от потолка и подплыл поближе к стенному дивану, где сидела она.

– Это… это несколько мелочей, и… – Она потянулась и взяла его за руку. – Ты знаешь, что у меня хороший слух к языкам. – Еще одна мимолетная улыбка. – Их диалект низского настолько близок к вашему стандарту вещания, что совершенно ясно: они черпают из сети Кенг Хо.

– Конечно. Это согласуется с их заявлениями. У них молодая культура, выбирающаяся из ямы после жестокого спада.

Так я, того и гляди, начну их защищать?

Предложение эмергентов было разумным, почти щедрым. Такие вещи любого хорошего Торговца слегка настораживали. Но Триксию волновало что-то другое.

– Да, но есть многое, что общий язык мешает скрыть. Я услышала с десяток авторитарных оборотов речи – и это не окаменелости, застрявшие в языке. Эмергенты привыкли владеть людьми, Эзр.

– Ты имеешь в виду рабов? У них высокотехнологичная цивилизация, Триксия. Из грамотных людей хороших рабов не получается. Без их искреннего сотрудничества все развалится на части.

Она резко стиснула его руку – не сердито и не игриво, но с таким напором, которого он раньше у нее не видел.

– Да, да. Но мы не знаем всех их вывертов. Мы только знаем, что они играют жестко. Я весь вечер слушала этого рыжеватого блондина, что сидел рядом с тобой, и ту пару – справа от меня. Им слово «торговля» не очень дается. Единственный вид отношений, которые они могут представить себе с пауками – эксплуатация.

– Хм!

Триксия – она такая. То, что от него ускользнуло, могло быть для нее определяющим. Иногда это казалось незначительным даже после ее объяснений. А иногда ее объяснения были как яркий свет, открывающий такое, о чем он даже не подозревал…

– Не знаю, Триксия. Ты ведь знаешь, что и мы, Кенг Хо, можем говорить очень… самоуверенно, если нас Клиенты не слышат.

Триксия на секунду отвернулась, глядя на эксцентричный интерьер, который был ее семейным домом на Триленде.

– Самоуверенность Кенг Хо перевернула мой мир, Эзр. Ваш капитан Парк заставил открыть систему образования, перевернул Лесничество… и это был всего лишь побочный эффект.

– Мы никого не заставляли…

– Я знаю. Вы никого не заставляли. Лесничество хотело иметь долю в этой экспедиции, и вашей ценой за их допуск была доставка некоторых продуктов. – Она улыбалась чуть странной улыбкой. – Я не в претензии, Эзр. Без «самоуверенности» Кенг Хо я никогда не была бы допущена к программе тестирования Лесничества. Я не стала бы доктором, и меня бы здесь не было. Вы, Кенг Хо, действительно шкуродеры, но ваше появление – самое прекрасное, что случилось в моей жизни.

Возле Триленда Эзр пролежал в анабиозе все время, кроме последнего года. Детали сделки с Клиентом не были ему особо известны, и до сегодняшнего вечера Триксия тоже мало о них говорила. Хм. Ладно, только одно предложение руки и сердца за мегасекунду – он ей обещал, что чаще их делать не будет, но…

Он открыл рот, чтобы произнести…

– Да погоди ты! Я еще не кончила. Я тебе все это говорю вот для чего: ты пойми, что есть самоуверенность и самоуверенность, и я вижу разницу. Эти люди за обедом говорили скорее как тираны, чем как торговцы.

– А слуги? Они были похожи на угнетенных рабов?

– Нет… скорее на служащих. Я понимаю, что это не укладывается в общую картину. Но мы видели не весь народ эмергентов. Может быть, жертвы где-то в другом месте. Но то ли по самоуверенности, то ли по слепоте, Томас Нау выставил их больные места по всем стенам. – Она полыхнула глазами в ответ на его недоуменный взгляд. – Да картины же, черт побери!

Триксия, выходя, медленно обошла стены, любуясь всеми картинами по очереди. Это были красивые ландшафты, то ли с планеты, то ли с очень больших обитаемых баз. Каждый был сюрреалистичен по освещению и геометрии, но точен вплоть до мельчайших деталей каждой травинки.

– Нормальные и счастливые люди таких картин не пишут.

Эзр пожал плечами:

– Мне показалось, что они все написаны одним человеком. И они так хороши, что я могу ручаться: это репродукция классики, вроде пейзажей Денга с замками Канберры. – Маниакально-депрессивный взгляд на недоступное будущее. – Великие художники часто и сумасшедшие, и несчастные.