Папина дочка

Баннистер поинтересовался моим самочувствием и выразил надежду, что после всего случившегося я чувствую себя относительно хорошо. Я сразу почувствовала, что за его маской радушия и беспокойства скрывается некий план. Причем не самый дружелюбный.

Я ответила, что мне уже лучше и я очень рада, что осталась в живых.

Последнюю мою фразу детектив сопроводил легким кивком головы, и мне сразу вспомнился наш профессор философии в колледже. Тот всегда точно так же мрачно кивал, когда кто-то из студентов выдавал особенно невероятную чушь. Это означало: «С вами все ясно».

Очень скоро я поняла, к чему клонит детектив Баннистер: он задался целью доказать, что я все выдумываю с самого начала — с той первой истории с проникновением в мою квартиру. Конечно, прямо он мне это не сказал, но в целом его версия звучала примерно так: услышав мой рассказ о «визитере», миссис Хилмер разволновалась. Ей показалось, что кто-то ехал за ней до библиотеки и обратно. Затем, изменив голос, я сама позвонила ей и предупредила о том, что у меня неуравновешенная психика. На этом моменте я удивленно подняла бровь, но ничего не возразила.

По мнению детектива Баннистера, это я устроила поджог, чтобы привлечь к себе внимание и сочувствие и публично обвинить Роба Вестерфилда в покушении на мою жизнь.

— Вы же могли сгореть заживо. Тем не менее, по словам вашего соседа, который видел, как вы выходили из здания, у вас в руках был компьютер, принтер, сотовый телефон и большая тяжелая сумка. Оказавшись в аду, нормальные люди не задерживаются, чтобы собрать вещи, мисс Кавано.

— Когда я добежала до двери на лестницу, в гостиной вспыхнула дальняя стена, осветив стол, на котором я оставила все эти вещи. Они очень важны для меня, вот я и решила пожертвовать парой секунд, чтобы их спасти.

— И чем же они так важны, мисс Кавано?

— Сейчас я все объясню, детектив. — Так как ноутбук все еще лежал у меня на коленях, я начала с него. — На этом компьютере — первая глава моей книги о Робе Вестерфилде. Еще здесь — сотни и сотни страниц моих примечаний к протоколу суда по делу "Штаты против Робсона Вестерфилда ". Других копий у меня нет.

Лицо Баннистера оставалось беспристрастным, зато у офицера Уайта возле рта появилась тонкая недовольная складка.

— Я написала номер своего телефона на табличке, с которой стояла возле тюрьмы Синг-Синг. Думаю, об этом вы уже слышали от него. — Я кивнула в сторону Уайта. — Мне уже поступил интересный звонок от одного знакомого Вестерфилда по тюрьме, и этот телефон — мой единственный способ с ним связаться, пока я не дошла до магазина, не купила новую трубку и не перевела на нее старый номер. А насчет моей сумки — она вон в том шкафу. Хотите посмотреть, что в ней?

— Да, с удовольствием.

Я поставила ноутбук на пол и встала.

— Я сейчас ее вам принесу, — предложил детектив.

— Я предпочитаю никогда не выпускать ее из рук.

Стараясь не хромать, я пересекла палату. Рывком открыв дверь шкафчика, я достала сумку, вернулась с ней, плюхнула ее на пол перед собой и, опустившись на стул, расстегнула молнию.

Я почти физически почувствовала изумление этих двоих, когда они прочитали заголовок «ВИНОВЕН».

— Я бы предпочла никогда не показывать вам это, — сказала я, быстро вынимая из сумки газету за газетой и бросая их на пол. — Моя мать хранила их всю жизнь. — Я уже не скрывала раздражения. — Здесь — подборка газетных статей с того момента, как нашли тело моей сестры и до вынесения приговора Вестерфилду. Чтиво не самое приятное, но интересное. И я не хочу их потерять.

Последняя газета упала на пол, и я двумя руками вытащила тяжелый протокол. Я открыла первую страницу, демонстрируя им, что это такое.

— Тоже очень интересная книга, детектив Баннистер, — пояснила я.

— Не сомневаюсь, — все так же бесстрастно согласился он. — Что там еще, мисс Кавано?

— Если вы думаете найти там канистру бензина и спички, то извините. — Я достала кожаный футляр и открыла его. — Посмотрите еще вот здесь, пожалуйста.

Он бросил взгляд на содержимое футляра и вернул его мне.

— Вы всегда храните драгоценности в сумке с газетами, мисс Кавано, или только когда ожидаете пожар? — Баннистер поднялся. Вслед за ним вскочил офицер Уайт. — Мы еще свяжемся с вами, мисс. Вы возвращаетесь в Атланту или планируете задержаться здесь?

— Я остаюсь здесь. С удовольствием сообщу вам адрес своего нового места жительства. Может, полиция станет приглядывать за ним получше, чем за домом миссис Хилмер? Думаете, это возможно?