33 рассказа о китайском полицейском поручике Сорокине

На Элеонору Катя произвела хорошее впечатление – она была расторопная и вдумчивая. Это впечатление усилилось тем, что, в отличие от других русских, Катя никогда не начинала предложение со слова «нет». Она была вежлива, тактична, не просила о выходных, готова была работать столько, сколько надо, и попыталась даже отказаться от оплаты. Взамен попросила, если это возможно, давать ей уроки английского, в особенности произношение; грамматику она знала прилично, и словарный запас у неё был. Элеонора воспротивилась: мол, как это так, горничная и без оплаты, но в конце концов они договорились, и у Элеоноры появилась не только горничная, а одновременно секретарь и почти подруга. Уроки английского языка заключались в том, что они говорили только по-английски. Прежняя горничная никуда не годилась, она была малограмотная, и несколько раз Элеонора заставала её за любованием хозяйскими украшениями.

Элеонора улыбнулась и ушла в кабинет.

Ещё утром она открыла все ящички конторки, чтобы не забыть вытащить и собрать дневники. Эти она вела с конца шестнадцатого года, когда редакция «Таймс» отправила её в Россию: английские толстые тетради уже были перевязаны лентой, и на обложке самой верхней было написано «1916». В связке их было четыре одинаковых, значит, с 16-го по 19-й год. Были ещё несколько, разных, купленных уже в России и здесь. Она отнесла Кате перевязанные тетради и попросила упаковать в кофр, который возьмёт в купе. Она взяла оставшиеся и стала их листать. Элеонора с детства вела дневники. Её любимой книгой была «Алиса в Стране чудес», а любимым персонажем Чеширский кот, а точнее, его улыбка. У неё всегда получалось так, что когда она начинала о чём-то мечтать и мечта вот-вот должна была исполниться, то в последний момент что-то случалось непредвиденное, и от мечты оставалась только улыбка, как улыбка Чеширского кота.

Церемониальное графство Че?шир. Оттуда её дедушка уехал в Индию.

Она полистала тетрадь с записями последних месяцев в России после выздоровления от тифа и вынула заложенную между страницами фотографию. На ней она была в Чите, и перед посадкой в поезд снялась с журналистом Всеволодом Ива?новым. «Какой он большой!» – подумала Элеонора, глядя на громадного рядом с ней, такой маленькой, русского мужчину, и вдруг вспомнила, как час назад на неё через витрину смотрел высокий молодой человек. «Нахал!» – снова подумала она.

В кабинет постучала Катя и подала записку.

– Только что принесли от метрдотеля, – сказала она и осталась стоять.

Элеонора развернула, записка была от Ива?нова. «Лёгок на помине!» – подумала она. Ива?нов писал, что приедет провожать её на вокзал.

– Катьюша! – Элеонора научилась правильно произносить трудное имя своей горничной. – Вы уложите моих вещей ровно половину – половину летней одежды и половину зимней. Остальное я хочу оставить здесь, чтобы не возить с собою весь гардероб, и с гостиницей я рассчитаюсь. Незачем платить за номер на год вперёд.

Катя кивнула.

– Те тетради, которые я вам сейчас дала, положите не в кофр, а в чемодан, в багаж. А вот эти, – она протянула ей три тетрадки, – в кофр.

«Да! Их я буду читать в поезде, когда буду снова ехать по тем местам».

У Элеоноры появилась мечта стать писателем, а позже журналистом, как только ей прочитали – а потом она сама – «Алису». Она стала свидетелем русской революции на всем её временно?м и географическом протяжении. Она хотела написать об этом книгу и советовалась с Ива?новым, и тот с воодушевлением одобрил её желание. Сегодня она встретится с этим русским журналистом, может быть, даже обсудит с ним план книги, попросит адреса русских эмигрантов в Риге, Берлине, Амстердаме, Париже и в Лондоне, потом сядет в поезд до Москвы и будет там через десять дней. Из Москвы она поедет в Ленинград, там сядет на пароход и сойдёт в Риге, потом Киль, потом Антверпен, может быть, заедет в Париж. Она запланировала, что дорога займёт месяц, и после этого одиннадцать месяцев она будет сидеть на втором этаже в своей спальне и писать, и на сей раз она ухватит не улыбку, а самого кота прямо за уши. И за хвост. В редакции газеты знали о её планах, одобряли и предложили годовой отпуск. В редакцию она будет ходить редко, только для того, чтобы поднимать из архива свои статьи, и через год вернётся сюда. В Китае тоже назревали события.

Ей улыбнётся удача, сама, собственной персоной.

В доме 12 на Садовой было весело.

Как спутник вокруг планеты, а та, в свою очередь, вокруг звезды, Наташа Румянцева вращалась вокруг Гоши Вяземского, а тот вокруг Михаила Капитоновича Сорокина.