Ночные кошмары и фантастические видения (повести и рассказы)

– Хорошо. – Теперь, казалось, он хотел, чтобы во всем этом она приняла первенство на себя.

Они пошли по Норрис-роуд в направлении к заходящему солнцу. Автомобильный шум оставался таким же далеким, казалось, он не исчезал, но и не становился громче. Эта пустынность начинала действовать ей на нервы. Она почувствовала, что за ними следят, старалась гнать от себя это ощущение и обнаружила, что не может этого сделать. Звук их шагов

(ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕЛОВЕК ИСЧЕЗЛИ В КОШМАРЕ МЕТРОПОЛИТЕНА) возвращался к ним глухим эхом. Случившееся у изгороди снова и снова прокручивалось у нее в голове и, наконец, ей пришлось опять спросить:

– Лонни, что это было?

Он ответил просто:

– Я не помню, Дорис. И не хочу вспоминать от этом.

Они прошли мимо универсального магазина, который был закрыт – в его витрине лежала груда кокосовых орехов, похожих на высохшие отрубленные головы. Прошли мимо прачечной, в которой белые стиральные машины, отодвинутые от стен, покрытых выцветшей розовой штукатуркой, были похожи на вырванные из старческих десен квадратные зубы – этот образ вызвал у нее приступ тошноты. Они прошли витрину, всю в мыльных потоках, со старым объявлением на ней «МАГАЗИН СДАЕТСЯ В АРЕНДУ». За полосками высохшего мыла что-то шевелилось, и Дорис увидела, что на нее пристально смотрит изуродованное боевым розовым шрамом с пучками шерсти морда ко-

Та.

Она проверила ощущения своего тела и обнаружила в себе состояние медленно растущего ужаса. Она почувствовала, как ее внутренности понемногу медленно начали подниматься в ней. Во рту появился резкий неприятный привкус, будто бы она проглотила дозу крепкого зубного полоскания. В свете закатного солнца булыжники Норрис-роуд сочились свежей кровью.

Они приблизились к подземному переходу. В нем тоже было темно.

– Я не могу, – самым реальным образом сообщил ее разум. – Я не могу спуститься туда, там внизу что-то может быть. НЕ проси меня, потому что я просто не могу.

Другая часть ее разума спросила, в состоянии ли она вынести обратный пройденный путь мимо пустого магазина с котом (как он туда попал из ресторанчика около телефонной будки? Лучше не думать об этом), неуклюжего рта прачечной, универсального магазина с отрубленными высохшими головами. Она подумала, что не смогла бы.

Волоча ноги, они теперь ближе подошли к подземному переходу.

Над ним, оставляя за собой шлейф искр, промчался состав из шести вагонов, подобно тому, как одержимая безумной страстью невеста с непристойной ненасытностью бросается навстречу своему жениху. Они оба непроизвольно отпрянули назад, но именно Лонни громко вскрикнул. Она посмотрела на него и увидела, что за прошедший час он превратился в совершенно чужого человека… только один ли час прошел? Она не знала. Но точно знала, что он еще больше поседел, но она твердила себе – так уверенно, как только могла – что это из-за освещения, и этот довод убедил ее. Лонни был не в состоянии вернуться обратно. Поэтому нужно идти в переход.

– Дорис… – сказал он, отступив немного назад.

– Пойдем, – сказала она и взяла его за руку. Она сделала это резко, чтобы он не почувствовал, как дрожит ее рука. Она шла вперед и он послушно следовал за ней.

Они уже почти вышли наверх.

– Очень короткий переход, – подумала она со смешанным чувством облегчения, но тут выше локтя ее схватила рука.

Она не закричала. Ее легкие опали и, казалось, превратились в смятые бумажные пакетики. Ее разум хотел покинуть ее тело и просто… и просто покинуть его. Рука Лонни отделилась от ее руки. Казалось, он ни о чем не подозревал. Он вышел на другую сторону улицы – только одно мгновение она видела его силуэт, высокий и худой, в кровавом яростном свете заходящего солнца – а потом он исчез. С тех пор она его не видела.

Схватившая ее рука была волосатой, как у обезьяны. Рука безжалостно развернула ее лицом к тяжелой грузной фигуре, прислонившейся к закопченной бетонной стене. Фигура склонилась в двойной тени двух бетонных колон, поэтому она не могла различить ничего, кроме очертаний фигуры… очертаний и двух светящихся зеленых глаз.

– Сигаретка найдется, малышка? – спросил ее сиплый грубый голос, и на нее пахнуло сырым мясом, пережаренными чипсами и чем-то сладким и мерзким, как с самого дна баков с помоями.

Эти зеленые глаза были кошачьими. И вдруг у нее возникла уверенность, ужасная уверенность, что если бы эта большая грузная фигура вышла из тени, она увидела бы глаз с бельмом, розовые складки шрама, клочья рыжеватой шерсти.