Бесплодные земли

– За цыпленком, он был к нему привязан! – радостно выкрикнул Эдди и ухмыльнулся: Джейк зашелся от смеха, развалив холмик предназначенных на растопку щепок и прутьев. – Го-го-го! Братва, таких приколов у меня тьма тьмущая!

Но Роланд не смеялся. Более того, казалось, он обижен.

– Не взыщи, Эдди, но загадка и впрямьдовольно глупая.

– О Господи, ну извини, – Эдди по-прежнему улыбался, однако в его тоне сквозило легкое раздражение. – Все время забываю, что чувство юмора тебе отстрелили в этом… как его… Крестовом походе детей.

– Просто я отношусь к загадкам серьезно. Умение их отгадывать, учили меня, указывает на здравый и практический ум.

– Оно конечно, но трудов Шекспира и квадратных уравнений загадками не заменишь, – возразил Эдди. – Давайте не будем увлекаться!

Джейк задумчиво смотрел на Роланда.

– В моей книжке сказано: загадки – самая древняя игра, в какую люди играют до сих пор. Это значит, у нас там. А дядька, с которым я познакомился в книжном магазине, сказал, что когда-то к загадкам относились куда серьезнее, чем сейчас, не просто как к забавным шуткам. Из-за них погибали.

Роланд смотрел куда-то вдаль, в густеющую тьму.

– Да. Однажды я был тому свидетелем. – Он вспоминал то гулянье, когда угадайная потеха вместо вручения призового гуся завершилась тем, что никому не известный косоглазый человек в колпаке с бубенцами испустил дух в грязи, с кинжалом в груди. Кинжалом Корта. Убитый, бродячий акробат и певец, попытался надуть Корта, выкрав из кармана у судьи плоскую шкатулку, где на маленьких пластинках древесной коры хранились ответы.

– Ах, пгостите, – извинился Эдди.

Сюзанна смотрела на Джейка.

– Совсем забыла, что ты принес с собой сборник загадок. Можно взглянуть на него?

– Конечно. Он в ранце. Хотя ответов там нету, вырваны. Может, потому мистер Башнер и отдал ее мне беспла…

Его вдруг больно схватила за плечо сильная рука.

– Какего звали? – спросил Роланд.

– Мистер Башнер, – сказал Джейк. – Кэлвин Башнер. А я разве не говорил?

– Нет. – Пальцы Роланда, сдавившие плечо Джейка, медленно разжались. – Впрочем, это имя меня не удивляет.

Эдди тем временем открыл ранец Джейка, отыскал "Угадай-дай-дай!" и перебросил книжку Сюзанне.

– Знаешь, – обратился он к стрелку, – я всегда думал, прикол насчет мертвого младенчика – первый сорт. Может, не шибко хорошего вкуса, но то, что доктор прописал.

– На вкус мне наплевать, – отозвался Роланд. – Твоя загадка бессмысленна и неразрешима, а оттого глупа. Хорошую же загадку невозможно упрекнуть ни в том, ни в другом.

– Господи Иисусе! Ребята, вы, что ли, действительнопринимаете эту мутотень всерьез?

– Да.

Джейк – он был занят тем, что заново складывал растопку, размышляя над загадкой, из-за которой вспыхнул спор, – неожиданно улыбнулся.

– Ответ – костер. Правильно? Ему дают жизнь вечером и отнимают утром. Если заменить "дают жизнь" на "разводят", все просто.

– Молодец, – Роланд улыбнулся в ответ, но смотрел он на Сюзанну, которая быстро листала тонкую потрепанную книжицу. Глядя, как молодая женщина морщит от усердия лоб, как рассеянно поправляет желтый цветок, едва не выскользнувший из волос, стрелок подумал: пожалуй, только она одна и чувствует, что рваная истрепанная книжка загадок важна ничуть не меньше, чем "Чарли Чух-Чух"… а быть может, и больше. Он перевел взгляд с Сюзанны на Эдди и почувствовал, как вновь пробуждается раздражение, вызванное глупой загадкой Эдди. Молодой человек походил на Катберта и еще в одном, надо сказать, весьма несчастливом отношении: Роланду порой хотелось трясти его до тех пор, пока у него не пойдет носом кровь и не выпадут зубы.

"Полегче, стрелок, полегче!" – зазвучал у него в голове голос Корта – не то чтобы откровенно насмешливый, но со смешинкой, – и Роланд решительно смирил обуревавшие его чувства. Это оказалось тем проще, что он припомнил: Эдди ничего не может поделать с тем, что нет-нет да и сморозит глупость или выкинет дурацкую штуку. Человеческую натуру – по крайней мере, отчасти – тоже вылепливало ка,и Роланд отлично знал, что в природе Эдди не одно лишь глупое сумасбродство. Всякий раз, как к стрелку закрадывалась мысль, будто это не так, ему, чтобы рассеять заблуждение, оказывалось довольно вспомнить ночной разговор, состоявшийся у них с Эдди у Великой Дороги, и брошенное ему молодым человеком обвинение в том, что он-де использует их как фишки в своей игре. Обвинение, рассердившее стрелка… но достаточно близкое к истине, чтобы он устыдился.