Великий маг

Слева от меня артистически работает ножом и вилкой Соммерг. Худое лицо серьезно, неподвижно, взгляд обращен в тарелку, но я знаю, что он видит и замечает все вокруг. Соммерг – не только инфист высшего класса, но последние пятнадцать лет возглавляет отдел Департамента социологических исследований. Он разработал концепцию переноса мишени, когда противник бросает все силы на достижение заведомо ложных целей.

В частности, он подхватил полузабытые в старой России экзотические поиски родины ариев и сумел еще в Советскую эпоху навязать эту идею немалой части русской интеллигенции. Тогда шло глухое брожение, недовольство, надо было срочно взять его под контроль, и Соммерг под видом оппозиции режиму предложил внедрить подобную интерпретацию в идеи патриотизма. Мол, коммунизм стирает все различия, даже слово «русский» заменяет на «советский», но своих предков надо знать, а наши предки Рим спасли, а потом разрушили, пирамиды в Египте построили, и вообще арии – это даже не германцы, а самые что ни есть русские…

Провокация удалась блестяще. Целое стадо баранов ломанулось в услужливо распахнутые ворота. В солидных журналах появились глубокомысленные рассуждения о родстве русского языка с индоевропейским, а значит – мы древнее всех прочих народов, и этруски вон тоже русские, и Троя – родина русов, и Америку открыли русские… Это вызывало хохот в других странах, которые могли в доказательство своей древней культуры предъявить нечто больше, чем странную надпись из шести букв на глиняном черепке.

Сейчас Соммерг занимается проблемами религии, еще и поэтому я рассматриваю этого гада как одного из самых серьезных противников. В инфизме, инфизме.

Чуть дальше громогласно вещает прописные истины Челлестоун, с ним до крика спорит Лакло. Челлестоун – единственный среди нас нобелевский лауреат. Правда, не за инфизм, за тот еще премий не дают, ибо границы не очерчены, да и как-то еще не подвели базу под использование этого страшного оружия, не нарядили его в белые одежды ангела-миротворца.

Нобелевская за достижения в социологии, членство в половине академий мира, масса научных работ… но все-таки количество премий впечатляет. Кроме известных и весомых во всем мире, он ухитрился собрать и целую коллекцию экзотических, вплоть до Национальной премии Зимбабве за открытия в языкознании.

Ужин был достаточно легким. Сбалансированным и легко усваиваемым, чтобы успело перевариться до сна. Здесь, похоже, за своим здоровьем блюдут. Хотя, как иначе, все западники, а жизнь у населяющих Запад народов сейчас самая высшая из ценностей. Ничего, уже скоро…

Я запил соком, Кристина давно как школьница положила нож и вилку параллельно друг другу, только рукояти соответственно в разные стороны. Белая рука в перчатке тут же бесшумно убрала тарелку. Я сказал негромко:

– Ну что, отваливаем?

Она прошептала испуганно:

– Как?.. Здесь же только начинается…

– Ждешь дискотеку? – поинтересовался я.

– Какой вы грубый, Владимир Юрьевич…

– У тебя чему не научишься, – прошептал я тихо. – Вылезай, расселась!..

Ни за что не поверит, мелькнула мысль, почему хочу в свои апартаменты. А причина банальна… Куда бы я ни уезжал: на пляж, на дачу к друзьям, на пикник, – всегда через часок-другой начинал тоскливо думать: ну на фиг мне это натужное веселье?.. И чего прикидываюсь, что мне нравится подгоревшее на костре мясо и «свежий воздух» – наполовину из дыма, наполовину – из комаров, которым по фигу этот якобы отгоняющий их дым? Вот сейчас бы домой на диван, ноутбук на колени, продолжил бы работу над своей книгой, что перевернет мир…

По опыту знаю, что когда приду домой, то на ноутбук и не взгляну, дома могу не работать неделями, но при любой оторванности от дома сразу: ах, как бы я сейчас работал!

Когда вернулись, Кристина ринулась исследовать апартаменты по второму разу. Я раскрыл ноутбук и… задумался. Конференция производит странное впечатление. Во-первых, нас слишком мало, всего семеро. Во-вторых, свободный обмен мнениями, как значилось в приглашении, – что это? Никто из нас не дикарь: Челлестоун, Соммерг, да и все остальные, предпочитают видеоконфы. Точно так же могли бы встретиться в виртуальном пространстве, находясь каждый в своем кабинете.

– Владимир Юрьевич, – донесся сверху голос Кристины, – там наверху чересчур большая спальня…

– У тебя агорафобия?

– Вот-вот, – согласилась она поспешно, – именно это умное слово!