Великий маг

Сейчас мы забыли и то и другое. Знаем только как автора бессмертной пьесы «Женитьба Фигаро».

Теперь от меня уже не скрывали, что устанавливают добавочную систему сигнализации и наблюдения. Террористы каким-то образом не просто отключили, а ухитрились всобачить идиллическую картинку, как я сижу перед телевизором и чешу Барбоса. Теперь ту старую систему оставили как есть, только поменяли код доступа, а добавочную замаскировали так, что даже я не знал, где она и как работает. Ищенко сообщил с гордостью, что это технология нового поколения, разработка их отдела, чужакам доступа к ней нет. Слышно будет, как у меня бурчит в животе, и зум такой, что каждый волосок на моей коже будет, как бревно.

Пришлось мне полчаса надиктовывать всех знакомых, родственников, адреса и телефоны, если помнил, а если нет, тоже не проблема, комп отыщет всех, за всеми будет наблюдение. За всеми работниками служб, будь то почтальон или разносчик рекламы, будет прослежено дополнительно.

Со слов Ищенко я уже знал, что с сегодняшнего дня будет вестись наблюдение с соседнего высотного дома за всеми крышами ближайших домов. Несколько снайперов в полной готовности, и так уже сменяются через каждые четыре часа. Конечно же, я не внял предостережениям и не стал задергивать шторы… если честно, я их не задергиваю даже ночью, ибо живу на последнем, семнадцатом этаже, ближайший дом от моего через довольно широкий комплекс всяких магазинов и бюро услуг, так что если кто хочет видеть меня голым, пусть вооружается биноклем. Но подать на меня в суд за непристойное поведение не получится: простым глазом непристойности с такого расстояния не разглядеть, а если уж подсматриваешь в бинокль, то самого можно в суд за вуайеризм.

Из-за такого образа жизни я весьма и весьма уязвим и для выстрелов с земли. Однако это не так просто, надо стрелять с достаточного расстояния, такого умельца заметят сразу. Можно из машины, но на ходу попасть проблематично, а всякую машину, что останавливается в пригодном для выстрела месте, снайперы, ессно, сразу возьмут на прицел.

Кристина, с моего благословения, заказала по телефону еду из ближайшего кафе. Угостили работников, они провозились пару часов, сами подкрепили силы. Техники, поглядывая в нашу сторону, отпускали шуточки, что вот теперь уж понаблюдают, а избранные сцены – на Горбушку, можно даже заработать на пикантных эпизодах…

Я не обращал внимания, давно смирился с грядущей эрой тотального наблюдения, Кристина злилась, я сказал утешающе:

– Это и есть жизнь. Я не хотел бы жить в обществе, где совершенно нет конфликтов. Как это без них? Конфликтов нет разве что в концлагере…

Ищенко прислушался, фыркнул:

– Да и там есть.

Один из офицеров сказал печально:

– Да? А я уж размечтался.

Ищенко спросил подозрительно:

– О чем? Игорь Игоревич, подойдите сюда на минутку!.. Тут Кащеев о чем-то мечтает… У вас еще камеры есть свободные?

– Для Кащеева всегда найдем, – ответили ему с готовностью. – А то он какой-то подозрительный… Не пьет, не курит, по бабам ходит мало. После работы не домой бежит, а остается еще поработать… А ведь русским считается не тот человек, у которого чего-то нет, а тот, у которого чего-то нет, и хрен с ним.

– И еще он «мягкий знак» не проговаривает, – наябедничал один из техников. – Товарищ полковник, вроде бы все готово!

Ищенко передразнил:

– Вроде бы?

– А вы проверьте, – предложил техник льстиво. – Вашим хозяйским взглядом!

Звякнул телефон, все насторожились. Я под взглядом Ищенко взял трубку. Звонил Аркадий Ломов, когда-то учились вместе, сейчас он в США, долго мыкался, но наконец устроился на приличную работу за приличную зарплату, в последнее время начал позванивать чаще, хвалился возможностями, здешними свободами.

Я под взглядами оперативников, что подозревают всех и вся, постарался скомкать разговор, сам по себе мне и так неприятный:

– Погоди, погоди, Аркаша. Оставь лишние слова, давай сразу вычленим суть. Ты защищаешь тезис: где хорошо – там и родина. Верно?

На том конце провода не оборвалось, я слышал сдавленное дыхание, как-то неловко признаться в таком, во все века это считалось подлостью, но сейчас пришло новое время, и он сказал с вызовом:

– А хотя бы и так? Ведь живем один раз!

– Знаешь, это проблема возникала не только перед нами, – сказал я. – Помнишь, Саади сказал: «Да, я в ладье! Меня разлив не тронет. Но как мне жить, когда народ мой тонет?..» Так что оставим эту тему. Хорошо? Передавай привет Валентине и маленькому Гарику. Хотя какой он маленький, уже наверняка с тебя ростом?…