Вестник смерти

– Я шел к Запрудам, – напомнил Антип.

– И что дальше? – насмешливо посмотрел на него Луконя. – С ножом вестника смерти за голенищем ты ни на одном месте долго не просидишь!

– Что же мне теперь делать? – едва ли не со слезами в голосе спросил Антип.

– Плыви дальше, – указал на реку Луконя. – Ищи свое место в этом мире!

– Я хочу вернуться домой.

– А это уж не моя забота, – усмехнувшись, покачал головой Луконя. – Я бес, а не ангел-хранитель.

– Сам-то ты теперь куда? – спросил Антип.

– У меня свои дела, – ушел от ответа Луконя. – Бесовские.

– Можно мне с тобой? – без особой надежды спросил Антип.

– А, пустой разговор!

Луконя ухватился руками за нос лодки и легко, без видимых усилий столкнул лодку в воду.

Антип вскочил на ноги. Лодка колыхнулась из стороны в сторону и едва не опрокинулась.

– Тебе туда! – махнул рукой в направлении противоположного берега Луконя. – На этом берегу на сотни верст вокруг ни одной живой души.

– Скажи хоть, где я нахожусь? – в отчаянии крикнул Антип.

– Река называется Солма, – как будто с неохотой произнес Луконя. – Про Великие Степи слыхал? – Луконя топнул ногой по земле. – Вот здесь они и начинаются. А по другому берегу граница Подлунной Империи проходит. Правда, до обжитых мест там тоже не близко, но если постараешься, то еду и кров отыскать сумеешь. Все. Прощай.

Луконя повернулся спиной к реке и решительно зашагал вверх по склону холма.

Антип обиделся на бесенка настолько, что даже не стал смотреть ему вслед, – сразу же сел на весла и выгреб на середину реки. И только когда сильное течение подхватило лодку и понесло ее в полную неизвестности даль, Антип бросил весла и в отчаянии обхватил голову руками. Он рассчитывал пару недель отсидеться в Рустерове у старого приятеля отца, а вместо этого оказался на границе Великих Степей и Подлунной Империи. Для того чтобы попасть в родные края, ему нужно было пересечь Великие Степи. Но пускаться в путь, не имея ни средства передвижения, ни достаточного количества еды, да к тому же еще и не зная точного направления, было бы полнейшим безумием. Не говоря уж о возможности попасть в плен к диким степнякам, орды которых, если верить рассказам купцов, все еще бродят по бескрайним степным просторам.

Как следует все обдумав, Антип пришел к выводу, что Луконя – хотя он бес, обманщик и негодник! – пожалуй, был прав, советуя ему пристать к противоположному берегу. У Антипа было при себе немного денег, которые дал ему отец. При разумном расходовании их должно было хватить дней на десять-двенадцать. По рассказам все тех же купцов, золотые монеты любой чеканки охотно принимались во всех областях Бескрайнего мира. А позже, глядишь, и работа какая подвернется. Антип ведь не только в поле работать умел, но еще и столярничал неплохо, и дом поднять мог пособить.

Молодости не свойственно долго предаваться унынию, а потому вскоре Антип пришел к выводу, что даже неплохо будет провести какое-то время не в Рустерове, где ему был знаком едва ли не каждый двор, а в Подлунной Империи, о которой много чего интересного рассказывали, но где не бывал ни один из Антиповых знакомых. Если прежде Антипу небольшой уездный городок Устой с его ярмарками и зверинцем представлялся центром Вселенной, то теперь перед ним расстилался весь мир, и впервые в жизни он волен был сам выбирать себе дорогу.

Антип помнил о своих родных, которые, конечно же, будут беспокоиться, узнав о том, что до Рустерова сын их не дошел, но он рассчитывал, что со временем найдет способ подать им весточку о себе. А когда-нибудь он и сам вернется в Устынь, и не с пустыми руками…

Ну, здесь фантазии Антипа понеслись в запредельную даль. В них уже не присутствовало никакой конкретики. Без какой-либо связи с реальностью Антип воображал себя то удачливым купцом, сколотившим огромное состояние, то лихим воякой, беспримерная храбрость которого принесла ему мундир, усыпанный орденами, и шитые золотом генеральские эполеты.

Но ни одну из этих фантазий Антипу не удавалось довести до счастливого конца. Все время мешала одна-единственная, но весьма существенная деталь – нож вестника смерти, рукоятка которого высовывалась из-за голенища сапога. Пока этот проклятый нож был при нем, он оставался изгоем, инородным телом, которое общественный организм исторгал из своей структуры как потенциальный фактор риска. Следовательно, о карьере на время нужно было забыть. Вначале он должен был научиться жить с ножом вестника смерти, не привлекая к себе внимания окружающих или же используя это внимание с пользой для себя. Вторая возможность в настоящее время казалась Антипу весьма сомнительной, но, оценивая все плюсы и минусы своего нынешнего весьма неопределенного положения, он не хотел отказываться даже от призрачных шансов. Существовал еще и третий вариант возможных действий: попытаться избавиться от ножа. Но на нем Антип почти сразу же поставил крест. После того как знакомство с кладбищенской нежитью едва не закончилось для него гибелью, Антип не имел ни малейшего желания искать встречи еще и с вестником смерти. А возможность просто выбросить нож, прежде казавшаяся Антипу вполне приемлемой, теперь, в свете недавно произошедших событий, выглядела как самая что ни на есть несусветная глупость. После того как нож каким-то чудом сам оказался у него в руке, Антип окончательно уверовал в то, что его связывают с ножом если и не колдовские чары, то некие незримые узы, разорвать которые по собственному желанию он был не в силах.