Чародей звездолета «Агуди»

– Спинной мозг? У которого утолщение там, внизу?

– У него два утолщения, – уточнил я, – в черепе и в заднице. Верхний мозг развился для решения сиюминутных задач, потому он и там, вверху… но часть мозга, что выделена для важнейших стратегических задач, как то: выживание, продление рода, захват ареала, доминирование – это в защищенном бункере, армированном не только костями, как череп, но и… не только костями…

Я говорил медленно, вроде бы ерничая, но во мне в самом деле что-то происходит, из темных глубин поднимается древнее, мохнатое, звериное, грубо отодвигает университетского профессора… нет, трепещущего интеллигентика в университетском профессоре.

– И что сказал этот… нижний мозг? – спросил Павлов.

– Он сказал, – проговорил я медленно, – что высокая культура всегда будет отступать перед более низкой. Единственный способ выжить – это ответить варварам на их же языке. Этому Зямовичу я ответил. Думаю, остальные поняли. Кобызам мы тоже ответили. И не только кобызам. Чтобы выжить, дорогой Глеб Борисович, мы должны на действительность реагировать адекватно. И хрен с той Европой, что завопит о жестокости!.. Ее саму уже берут за горло, она этого еще не заметила, хотя пальцы уже сомкнулись на нежной жирной шее.

– Да я ж не против, – сказал Павлов. – Я целиком – за. Но я… гм… теоретик. Когда начинается вот такое, мне малость не по себе. Настолько малость, что все кости трясутся, как в мешке на мельнице. Этого Зямыча не больно… резко?

Я спросил с тихим бешенством:

– Да? А с президентом так можно обращаться? Кто меня будет уважать, если мне откажет в выступлении всего лишь… всего лишь подданный? Это произошло на глазах двух десятков человек! Меня унизили… а это значит – унизили власть. В очередной раз.

Он промямлил:

– Да, это понятно, но… без суда и следствия! Можно было бы ему инкриминировать что-нибудь. Вплоть до измены или шпионажа в пользу Запада.

Я покачал головой:

– Зачем? Как раз такие хитрости видны издалека. И никто не поверит. А вот то, что он мне отказал в доступе на телевидение, видели не только люди наших служб, но и с десяток сотрудников телебашни. Они подтвердят все. Президента страны… такой огромной страны!.. никто не смеет так унижать.

Глава 3

Чаще ночую прямо в Кремле, там мои президентские апартаменты, но сегодня после такой встряски потянуло в семейное гнездышко, Геннадий неодобрительно покрутил головой, в Кремле охрана надежнее, но послушно доставил меня, только на ходу доложился Крамару, а еще заметно замедлил скорость, чтобы там успели мобилизоваться, убрать голых баб с экранов мониторов и подтянуть животики.

Людмила еще не спит, возится с внучкой. Это у меня уже пятая внучка, самая младшая, остальные заканчивают школу, а самая старшая грызет гранит науки в техническом вузе.

Ахнула, увидев мое лицо.

– Что с тобой? – спросила она в ужасе. – Ты прямо кипишь! Как чугунный котел с наглухо завинченной крышкой. Не взорвешься?

– А ты чего не спишь? – спросил я. – И ребенка мучаешь, неврастеничкой вырастет… Сейчас и так весь мир страдает неврастенией… в особо тяжелой форме. И вообще – иди спать.

– А ты?

– Посижу чуть, приду. Мне надо немного подумать.

Она вздохнула, в глазах укор, но хоть в руках утюга не видно, ушла на кухню. Я допил чай, а когда добрел, хватаясь за стену, к спальне, постель уже разобрана, Людмила спит, отвернувшись к стене.

Галапагосская черепаха на суше двигается грациознее, чем я, когда заползал под одеяло. Тяжелые, как бронированные щиты, веки начали опускаться, тепло пошло по телу, резкий звонок встряхнул, словно электрошок при реанимации.

Я судорожно пошарил по столику, вялые пальцы едва удержали тяжелую трубку. Сейчас, конечно, есть и намного легче, но в них, видимо, труднее запихнуть столько глушилок, как во все, чего касается президент.

– Алло?

– Дмитрий Дмитриевич, – раздался голос Карашахина, – простите, что оторвал вас от тренажеров…

– Хоть, – буркнул я, – не вытащил из сауны с голыми бабами, как сказала бы Ксения. Какая неприятность еще?

– Большая, – сказал он потерянным голосом. – Под Волоколамском автобус, полный народу, столкнулся с поездом. Погибло сорок три человека, только одного выбросило взрывом… да, был еще и взрыв, остальные все в лепешку. Я звоню, чтобы вы были готовы, когда на вас все это обрушат.

Я закрыл глаза, простонал неслышно, вот бы снова заснуть и проснуться, когда все случившееся окажется дурным сном.