Земля наша велика и обильна...

Глава администрации сказал с неожиданной твердостью:

– Подсластить можно, но вы зря нагнетаете, господин Горшков. Военные сейчас… слишком инертны. ГКЧП был совсем недавно, помнят. Только на этот раз не удастся свалить все на Пуго, да и стреляться никто не решится. Нет, наши военные такие же слизняки, как и все остальные политики. Лучше обратите внимание, господин президент, на выступление перед телекамерами. Оно должно быть твердым, продуманным, взвешенным, на вашем лице не должно быть ни тени сомнения. Кстати, ваше выступление уже готовят!

В сторонке раздался звонок, молодой мужчина, явно из моей администрации, доложил торопливо:

– Господин президент, на прямом проводе президент Соединенных Штатов. У него очень важный разговор.

– Через минуту буду, – ответил я.

Мы как-то забываем, подумал я, направляясь в секретную комнату с прямым телефоном, что Русско-японская война закончилась не сама по себе, ее остановил Теодор Рузвельт, за что получил Нобелевскую премию мира. Япония еще тогда намеревалась оттяпать у России не только все острова и Курилы, но и Дальний Восток. Это Штаты, обеспокоенные усилением Японии, постарались ее остановить. Все-таки Россия Россией, но любое усиление Японии угрожает Штатам.

И вот сейчас неожиданным финтом со стороны России Штаты оказались прижаты к стене. Как я и рассчитал, им приходится действовать немедленно, что тамошней администрации очень бы не хотелось.

– Слушаю, – ответил я.

На том конце провода раздался тягучий голос, я сразу ощутил запах плантаций:

– Господин президент, поздравляю вас еще раз с избранием, а теперь сразу, уж извините, о срочном. Вы просчитали ходы за ваших соседей?

– Да, – ответил я.

– В чем они заключаются?

– У вас самые мобильные группы в мире, – напомнил я. – Пока ваш сенат, конгресс, законники и вся-вся президентская рать раскачаются, будет поздно. Но вы вправе послать сейчас же несколько десантных групп на побережье России, где граничит с Японией, а также побольше групп на границу с Китаем. Если Китай перейдет границу, ему потребуется смять ваши войска. А это уже другое дело, чем вторгнуться в беззащитные просторы Сибири…

На том конце после паузы послышалось хмыканье.

– Да, вижу, вы это продумали тоже. Вы нас переиграли, господин Зброяр! Мои помощники сходятся во мнении, что придется действовать по вашему сценарию.

– Мой помощник передаст вам файл с картой удобных для высадки мест, – продолжал я, – мы также открываем для вас все военные базы, что вблизи границ. Сразу же приступайте к охране, чтобы ни у кого из вторгнувшихся не было сомнения, что придется столкнуться уже со Штатами. И не в газетной полемике, а с оружием в руках.

После долгой паузы он сказал с заминкой:

– Да, вы переиграли. У нас нет еще таких законов… но принимать их некогда. Китай медлить не станет, вы, к сожалению, правы. В чем преимущество тоталитарного строя: там достаточно слова генсека, чтобы армия тут же перешла гра­ницу.

– Вам надо поторопиться, – напомнил я.

– Меня распнут, – послышался невеселый голос. – И в сенате, и в конгрессе, а пресса вообще сделает из моей шкуры чучело для метания дротиков.

– Поторопитесь, – сказал я еще раз, уже настойчивее.

– Наш разговор слушают военный министр и секретарь по национальной безопасности, – ответил он. – Уже нажимают какие-то кнопки… Боюсь даже подумать, какие! Я человек сугубо гражданский. Ладно, приоткрою краешек тайны: после нашего прошлого разговора мы загрузили на авианосцы тяжелую технику и отправили две эскадры к вашим берегам. Предупредите там, чтобы не стреляли, мы через два часа готовы начинать десантную операцию по высадке первых частей на берег вблизи Владивостока.

– Порт во Владивостоке тоже готов принять ваши корабли, – напомнил я.

– Спасибо, – ответил он, вздохнул, не удержался от риторического вопроса: – Во что вы нас втравили, господин Зброяр?

– В спасение Америки, – ответил я. Подумал, чего уж скромничать, добавил: – И всей западной цивилизации.

Как и водится, я перевел в Кремль и весь свой предвыборный штаб, что значит – весь коллектив РНИ в полном составе. Ребята выглядели малость придавленными величием Кремля и пышностью новых апартаментов, притихли, почти не выходили, но я чувствовал себя лучше уже от их присутствия.

Юлия привела немолодую, очень милую женщину с добрым лицом и немного грустными глазами. Она сразу понравилась мне, Юлия кивнула ей, женщина раскрыла чемоданчик. Я поморщился при виде множества тюбиков с лаками, пудрой, коробочки с гримом, а Юлия сказала весело: