Земля наша велика и обильна...

– Ну вот еще! Пусть «Варяг»! Самая красивая песня, какую знаю.

– Да, – согласился Андыбин. – Пусть все-таки «Варяг». Это как гимн, эту песню должны знать все.

Официант вернулся, разводил смущенно руками, пролепетал, что такие песни не играют. Андыбин рассвирепел, а Кирилл, как более продвинутый в вопросах современного менеджмента, сразу же вызвал метрдотеля, потребовал отчета. Метрдотель, солидный красивый мужчина с хорошо поставленным голосом и безукоризненными манерами, прибыл не спеша, как и должен прибывать хозяин к гостям, без излишней услужливости, слегка поклонился.

– Вас что-то тревожит?

– Да, – прорычал Андыбин. – Я заказал песню, а ее отказались исполнять!

– Возмутительно, – согласился метрдотель, – это насто­ящее безобразие, сейчас все исправим. Как они могли?

– Совсем распоясались, – подтвердил Андыбин. – Вы уж прикрутите им хвосты.

Он сел, довольный, официант пошептал метрдотелю на ухо, тот сразу изменился в лице, оно вытянулось, как у вздумавшего худеть коня, глаза же, напротив, сошлись в кучку, как галактики-каннибалы. Бросив в нашу сторону острый взгляд, он пошел говорить с музыкантами. Мы, довольные исправляющимся положением, только здесь и можно ждать улучшения, рынок все-таки, здесь все делается по запросам и желаниям, но метрдотель развел руками, вернулся к нашему столику и снова развел руками.

– Сожалею, – ответил он вежливо и одновременно холодновато, – но у нас таких песен не играют.

Андыбин приподнялся над столом, как большая грузная жаба перед прыжком, могучая шея борца вздулась и налилась кровью.

– Таких? – переспросил он. – Это каких не играют? Патриотических?

Не только за нашим столом, но и за соседними перестали есть и пить, прислушивались. Метрдотель покачал головой.

– Русских, – произнес он ровным голосом. – Вообще русских.

Андыбин громко ахнул, у его отвисла нижняя челюсть.

– Ру… русских не играют?.. В русском ресторане?

Метрдотель снова покачал головой, по сторонам он, казалось, старался не смотреть.

– Мы не навязываем свои вкусы, – пояснил он негромко, чтобы не слышали за соседними столами. – Миром правит экономика! Рынок, понимаете? Музыка только та, какую желают гости. И песни те, что хотят. Которые хотят. Наш ресторан существует уже двенадцать лет. Что делать, пока еще ни одной русской песни! Нет-нет, кто посмеет запрещать, но гости за столиками предпочитают… простите, иностранное.

Кирилл положил ладонь на плечо Андыбина, удерживая на месте, тот все порывался вскочить с ревом, как медведь, явно опрокинет стол, с другой стороны в Андыбина вцепилась восьмипудовая жена, удерживает, метрдотель развел руками, поклонился чуть-чуть и удалился. Андыбин все же занес кулак над столом, Кирилл перехватил на лету, разжал бате стиснутые пальцы и прижал ладонь к столу.

– И что же? – прорычал Андыбин. – Мы в России или где?.. Мы русские или хто? Думал, «Варяг» забыли, хотя как можно такое, а они вовсе оборзели!.. Это что же, иванство, не помнящее родства? Да как же можно после этого русским?.. Без песен русским быть уже точно невозможно! И немыслимо. Борис Борисович, как такое можно?

Я ответил дежурно, чувствуя себя гадостно:

– В России возможно все.

– Но это разве Россия? Это здесь, в этом гребаном ресторане? Или и в других?

За столом наступило тяжелое молчание. В ярко освещенном зале словно бы потемнело, дальние стены потонули во мраке, а температура начала понижаться. Пахнуло могилой, я зябко передернул плечами. По ту сторону стола Кирилл побледнел, осунулся. Я ощутил на локте теплые пальцы Юлии.

Андыбин сказал с горьким недоумением:

– Но кому морду бить?.. Кто наши песни не исполняет: проклятые жиды, юсовцы?.. Нет, в оркестре наши рожи, хоть и косят под юсовцев. Ишь, рубахи с ихними лейблами!.. Наши же морды поют на английском!

Влас буркнул:

– У них отмазка железная.

– Какая?

– Мол, народ в зале слушать нашенское не желает.

Кирилл сдвинул плечами.

– Отмазка… или не отмазка. Нашенское в основном уступает, согласен. Но все-таки патриоты мы или не патриоты?

Они все смотрели на меня, я ответил нехотя:

– Мы – да. Они – нет.

Андыбин горестно покачал головой.

– Мы, они… Сколько нас? А их сколько?

А Влас вдруг предложил с русской бесшабашной удалью:

– Да хрен с ними!.. Давайте сами споем! А что? Вот споем, и все.

Андыбин оживился, сказал кровожадно: