– А вдруг это привлечет к тебе слишком пристальное внимание и твое имя свяжут с именем Загребного?
– Вряд ли. Камни можно будет просто отдать в залог. Тогда банк будет держать сделку в тайне.
Маркиза задумчиво покусала губу.
– Ну, если так, то можно и пять.
Граф аккуратно надрезал подкладку и стал вываливать камни на стол:
– Сейчас отберем покрупнее…
Да так и замер с открытым ртом: на стол выкатились обыкновенные кусочки гранита вперемежку с осколками стекла.
С минуту в комнате стояла звенящая тишина, а потом Семен рванул подкладку, и по всей комнате рассыпались простые камешки, которым грош цена в базарный день.
Первой пришла в себя Люссия. Она коснулась руки обожаемого человека:
– Не убивайся так! И не забывай дышать.
Граф действительно еле перевел дыхание.
– Но… Кто? Как? Где?!
Маркиза думала недолго.
– Скорее всего, там, где тебе очень и очень понравилось. Ты еще их похвалил и сказал, что это…
Семен, перебив демонессу, злобно прорычал:
– …истинное суперобслуживание!
Побег в рабство
Варьеги опять вломились в камеру всем своим выводком. И было похоже, что они явились теперь уже не издеваться над людьми, а только получать удовольствие. Потому что не стали причинять сильную боль, а лишь деликатно прошлись прикосновениями под мышками своих жертв, как бы напоминая, что клиенты прибыли и пора приниматься за работу.
Вот только заключенные на этот раз повели себя совсем по-иному. Алексей устроил Зиновия у себя на груди, привязав полами тюремной куртки, и просто стоял у самой решетки. Когда демоны пощекотали его в первый раз, он тут же подошел к невидимой щели и наклонился над ней, показывая, что хотел бы туда залезть. При этом он распространял вокруг себя эманацию удовольствия. Но недолго, всего лишь парочку минут. Затем вновь вернулся к решетке.
Во второй раз демоны попытались пощекотать людей посильнее, но опять все повторилось по прежнему сценарию: демонстрация намерения залезть в щель, небольшая порция удовольствия и степенный отход на прежнюю позицию.
Вот тут уже варьеги разозлились не на шутку. Держащийся за шею сокамерника Зиновий удивился:
– И как это они собственные удары выдерживают? Мне кажется, эти идиоты так ничего и не сообразят и просто поубивают друг друга.
Но Алексей в течение двух часов с завидным постоянством только и делал, что выжидал пяток минут возле решетки, потом на пять минут склонялся над щелью и щедро посылал удовольствие в параллельный мир. А потом резко прерывал эманации и возвращался к решетке.
И только на третьем часу, когда казалось, что до тупых и слепых кротов так ничего и не дойдет, Зиновий осторожно прошептал:
– Мне кажется, их тут осталась только парочка, если вообще не одна особь.
– А куда делись остальные?
– Сиганули в щель.
Алексей облегченно вздохнул:
– Может, тогда присядем? Меня уже ноги не держат.
– Ага. Как раз самое время: слышишь, охранник топает?
– Конечно, теперь у них есть повод повеселиться, – прошипел иномирец и одним движением подкинул коротышку на его верхние нары. – Но теперь им обломится.
– А если щекотать начнут?
– Пару минут выдержу, а потом потрясу наше лежбище.
Как ни странно, варьеги людей пока не трогали. Охранник на цыпочках прокрадывался в самый конец коридора. Видимо, ему тоже хотелось стать очевидцем того зрелища, которое сподобилось наблюдать вчерашнему сменщику.
Только вот, увы, оба зэка сладко спали. Тяжело вздохнув, охранник поплелся назад, в дежурку. И, как он потом слезно утверждал, ничего подозрительного не заметил.
После его ухода Зиновий спрыгнул с нар и нагнулся к напарнику:
– Они уже все вернулись!
– Чем занимаются?
– Вроде как копошатся возле щели. Может, расширяют?
Алексей уселся на нарах и авторитетно заявил:
– Если они догадались принести сеть-потайку, то расширять отверстие не надо. И так протащат что угодно.
– Так чего нам ждать?
– А давай-ка, дружище, опять привяжемся, да покрепче. Не хватало, чтобы мы потерялись в тех мрачных подземельях.
Только Алексей успел привязать к себе коротышку тюремной курткой и вернуться на выбранную позицию у решетки, как Зиновий зашептал:
– Легко так к нам прикоснулись. Словно за собой зовут…
Алексей решительно выдохнул и спросил:
– Не боишься?
– Еще как боюсь! Потом от стыда повешусь, если обмочусь.