– Если мне удастся добыть доказательства моей невиновности, у контрразведки не будет ко мне никаких претензий, я смогу заняться поисками сестры, мне помогут. – Борис замолчал, он не говорил Лизе про Горецкого, потому что сам был в нем не уверен. – Но тебе не место в этом… в этом аду!
– Ад был там, – вздохнула Лиза, – а здесь только чистилище…
У входа в ненавистный Лизе развеселый дом ей встретился господин Вэнс.
«Легок на помине», – с ненавистью подумала Лиза.
– Куда это наша девочка ходила в таком цивильном виде? – осведомился Вэнс, улыбаясь одними губами.
– На фильму, – ответила Лиза, ничуть не смущаясь. – В «Паризиане» идет замечательная итальянская фильма из русской жизни. Называется «Ванда Варенина», не видели?
– Я ждал тебя, – сказал Вэнс, – пойдем наверх.
Лиза дернула плечом, но пошла.
– Как прошло вчера свидание с Морли? – спросил Вэнс, запирая за собой дверь Лизиной комнатки.
– Удачно, – ответила Лиза.
– Когда он придет в пятницу?
– Пораньше, хочет успеть перед приемом в миссии.
– Успеет, – злорадно, как показалось Лизе, произнес Вэнс.
Он подошел к Лизе очень близко, рассматривая ее пристально. Определенно в девчонке появилось что-то новое. Возможно, это от того, что сегодня на ней надето не турецкое платье, а приличный костюм, в котором она выглядит как благородная дама. Но хороша, очень хороша. Приодеть бы еще получше, камешки в уши и на шею – будет очаровательна! Жаль, что придется с ней расстаться. Но рисковать нельзя – слишком много знает…
Заметив, что в глазах его появилась жадная похоть, Лиза стиснула зубы и спокойно сказала:
– Господин Вэнс, раз уж у нас с вами установились деловые отношения, то избавьте меня от всего остального.
– Я тебе не нравлюсь? – Он приблизил свое лицо и оскалил зубы.
– Вы мне отвратительны, – ответила Лиза и невозмутимо добавила: – Но хорошо, что вы зашли, нам нужно поговорить о деньгах.
– Вот как? – Вэнс поднял брови.
– По моим предположениям, вы задумали нечто очень серьезное, связанное с мистером Морли, – сказала Лиза, тщательно подбирая слова. – Стало быть, я очень рискую, ведь меня видели в миссии, и вообще он часто сюда приходит. А опыт всей моей жизни говорит мне, что если рисковать – то не даром.
– Ты хочешь денег?
– Да, денег, – кивнула Лиза. – И много.
Вэнс задумался. Он не ошибся, девчонка изменилась. Исчезло равнодушие, она перестала увлекаться гашишем, теперь она производит впечатление человека, который твердо знает, чего хочет.
– Я же сказал, что заплачу.
– Разумеется, заплатите, – спокойно кивнула Лиза. – И сделаете это сегодня, пока я вам нужна, потому что потом, когда в пятницу вы сделаете все, что хотели, вряд ли от вас можно будет что-нибудь получить.
«Кое-что ты от меня в пятницу получишь», – злорадно подумал Вэнс и спросил:
– Сколько ты хочешь?
– Десять тысяч турецких лир, – отчеканила она.
– Ого! – Вэнс поднял брови. – Откуда же я возьму тебе сейчас столько денег?
– Я подожду до вечера, – согласилась Лиза. – Если к девяти часам вы не положите на этот столик десять тысяч турецких лир, я приму меры.
– Пойдешь в полицию? – усмехнулся господин Вэнс.
– Нет, я обо всем расскажу мистеру Морли. Поверят мне в миссии или не поверят, но Морли никак не сможет прийти сюда в пятницу, и весь ваш тщательно продуманный план сорвется.
Опять он уставился на нее в упор. Но Лиза совершенно спокойно выдержала его взгляд.
– Хорошо, – медленно кивнул Вэнс, – вечером деньги будут у тебя.
Борис спустился по каменным ступеням кофейни Сандаракиса. Тот же сладковатый туман, запах кофе, опиума и кальяна, та же разноплеменная публика, но с появлением Ордынцева в кофейне ненадолго наступила тишина. Ни один торговец не подошел к нему, никто не предлагал сомнительной коммерции, вокруг Бориса образовалась пустота, полоса отчуждения. Посетители кофейни шарахались от него как от зачумленного.
Не обращая на это внимания, Борис направился к слепому турку, который, как всегда, дремал в углу со своим кальяном.
– Салям, эфенди, – вежливо обратился Борис к старику, – я пришел поговорить с вашими друзьями.
Старик, услышав его голос, удивленно поднял к нему слепые белые глаза и прошамкал беззубым ртом:
– Шам пришел?
Затем, видимо, смирившись с непостижимостью поступков этих странных русских, он щелкнул пальцами. Дверца в стене отворилась, оттуда, как и в прошлый раз, высунулась волосатая лапа, Бориса втащили в темноту. Как и прежде, несколько минут его тащили, толкали, и наконец он оказался в каморке, освещенной тусклой масляной коптилкой, среди злобных бандитских физиономий. Но если в прошлый раз Бориса встретили здесь с веселым злым любопытством, то сейчас злобы вокруг прибавилось вдесятеро, а весельем и не пахло.