ОНО

Я слышал эту фразу и раньше, и мне кажется, что если я буду продолжать об этом думать, то услышу это снова.., и снова. Они произносят это так спокойно, словно разговаривают с умственно отсталым. Они произносят это так, как бы произнесли фразу «благодаря силе тяжести», если бы вы спросили, как мы удерживаемся на земле, когда ходим. Они говорят об этом, словно это закон природы, понятный любому человеку. И, конечно, хуже всего то, что я на самом деле это понимаю.

У меня был еще один вопрос к Норберту Кину.

– Не заметили ли вы еще кого-нибудь в тот день, когда началась стрельба?

Мистер Кин ответил достаточно быстро, чтобы моя температура успела подскочить градусов на десять.

– Ты имеешь в виду клоуна? Как ты узнал о нем, сынок?

– О, я где-то слышал о нем, – сказал я.

– Я видел его лишь мельком. Как только дело приняло крутой оборот, я перестал что-либо замечать. Только один раз я посмотрел вокруг и увидел его позади этих шведов под навесом кинотеатра «Бижу», – сказал мистер Кин. – На нем не было ни клоунского костюма, ни других клоунских атрибутов. Он был одет в штаны, какие носят фермеры, и в хлопчатобумажную рубашку. Но лицо его было покрыто белым гримом, который обычно накладывают клоуны и на месте рта красной краской была нарисована широкая клоунская улыбка. У него торчали пучки накладных волос, ну ты знаешь. Рыжие. Для смеха.

Лал Мэйчен никогда не видел этого парня, ни тогда, ни потом. Но его видел Биф. Только Биф, должно быть перепутал, потому что ему показалось, что он видел его в одном из окон где-то с левой стороны улицы, а однажды, когда я спросил Джимми Гордона – он погиб в Пирл-Харборе, ты знаешь, потонул на корабле, который, кажется, назывался «Калифорния» – он сказал, что видел этого парня за мемориалом.

Мистер Кин покачал головой и слегка улыбнулся.

– Забавно, как люди воспринимают подобные вещи, и еще забавнее, что они после этого вспоминают. Ты можешь услышать шестнадцать рассказов, и ни один из них не будет похож на другой. Возьмем, к примеру, оружие, которое было у этого клоуна...

– Оружие? – переспросил я. – Он тоже стрелял?

– Ага, – сказал мистер Кин. – Когда я мельком взглянул на него, мне показалось, что он нажимал на курок «винчестера», но позднее я понял, что должно быть, мне показалось, потому что «винчестер» был у меня. Бифу Марлоу показалось, что у него «ремингтон», потому что у него самого был «ремингтон». А когда я спросил об этом Джимми, он сказал, что этот парень стрелял из старого «спрингфялда», совсем как у него. Забавно, а?

– Забавно, – выдавил я. – Мистер Кин.., разве никого из вас не удивило, какого черта клоун, тем более в фермерских штанах, делает там именно в тот день и в тот час?

– Разумеется, – сказал мистер Кин. – Не очень сильно, сам понимаешь, но удивило. Большинство из нас решили, что кто-то хотел принять участие, но не хотел, чтобы его узнали. Может быть, он был членом городского Совета. Норст Мюллер, может, или даже Трейс Ноглер, который тогда был мэром. Или какой-нибудь известный уважаемый человек, который не хотел быть узнанным. Доктор или адвокат. В такой переделке я бы и собственного отца не узнал.

Он засмеялся, и я спросил, над чем он смеется.

– Не исключено, что это был настоящий клоун, – сказал он. – В двадцатые и тридцатые годы ярмарка на западе начиналась гораздо раньше, чем теперь, и продолжалась всю неделю, как раз когда покончили с бандой Бредли. На ярмарке были и клоуны. Может быть, один из них прослышал, что мы собираемся устроить свой небольшой карнавал, и приехал, чтобы поприсутствовать на нем. Он сдержанно улыбнулся.

– Я почти все рассказал, – сказал он. – Но хочу рассказать тебе еще одну вещь, пока у тебя не пропал интерес. Это рассказал мне Биф Марлоу спустя почти шестнадцать лет после того дня. Мы с ним тогда здорово накачались пивом в Бангоре. Рассказал вдруг ни с того ни с сего. Он сказал, что этот клоун настолько далеко высунулся из окна, что Биф глазам своим не поверил, как он не падает. Не только голова, плечи и руки клоуна свисали из окна; Биф сказал, что все его тело до самых колен висело высоко в воздухе, и он, с той самой широкой красной улыбкой на лице, стрелял по машинам, на которых приехала банда Бредли. Он был похож на страшный фонарь-тыкву с прорезанными глазами и ртом, как выразился Биф.

– Он как будто парил, – сказал я.

– Ага, – согласился мистер Кин. – И Биф сказал, что там было еще что-то, что беспокоило его не одну неделю. Одна из тех вещей, которая вертится в голове, но никак не можешь произнести ее вслух, она словно огнем жжет кожу. Он сказал, что однажды ночью, когда ему потребовалось встать и сходить помочиться, он наконец понял, что его беспокоило все это время. Он стоял, посвистывая и ни о чем конкретном не думал, и его вдруг осенило. Стрельба началась в двадцать пять минут третьего, когда солнце уже клонилось к закату, но у этого клоуна не было тени. Вообще.