ОНО

– Вы знаете, мама велела мне идти домой сразу же после...

– Мне кажется, ты предпочитаешь с шоколадом. Шоколад годится? – глаза мистера Кина сверкнули, как в пустыне сверкают на солнце осколки слюды. Во всяком случае, это сравнение пришло в голову Эдди, почитателю писательских талантов Макса Бранда и Арчи Джослена.

– Да, – сдался Эдди. Ему почему-то стало не по себе от того, как аптекарь поправил свои очки с золотыми ободками, от того, как вел себя аптекарь – он казался одновременно озабоченным и довольным. Эдди не хотелось идти в контору с мистером Кином. Нет, не ради коктейля пригласил его аптекарь. Дудки. И Эдди представил себе, что то, ради чего его туда позвали, на самом деле окажется не очень приятным.

Может, он хочет сказать, что у меня рак или что-нибудь в этом роде, -отчаянно соображал Эдди. – Может, это детский рак? Лейкемия? О, Господи!

Не будь таким олухом, -осадил он сам себя, стараясь подражать Заике Биллу. Заика Билл стал новым кумиром Эдди после того, как он разочаровался в Джоке Мэхони – актере, исполнявшем роль Конногвардейца в утренней субботней программе. Несмотря на дефект речи, Большой Билл всегда оказывался на высоте положения. – Этот парень – не врач, а фармацевт, как-никак.

Но это не успокоило Эдди.

Мистер Кин поднял крышку прилавка и поманил его костлявым пальцем. Эдди, сам того не желая, пошел за ним.

Руби – девушка, которая сидела за прилавком рядом с кассовым аппаратом, читала номер «Серебряного экрана».

– Руби, не сделаешь нам два коктейля? – обратился к ней аптекарь. – Один шоколадный, другой кофейный.

– Конечно, – Руби заложила страницу журнала краем суперобложки и встала.

– Принесешь их в контору.

– Хорошо.

– Пойдем, сынок. Я не кусаюсь, – тут мистер Кин подмигнул, чем совершенно смутил Эдди.

До этого ему ни разу не приходилось бывать за прилавком, и он с интересом смотрел на все эти бутылочки и таблетки. Если бы он попал сюда по собственному желанию, он мог бы часами рассматривать ступку с пестиком, весы с гирьками и странные капсулы. Но мистер Кин утянул его в контору и плотно закрыл дверь. Когда дверь захлопнулась, Эдди почувствовал, что у него в груди все сжалось, и попытался перебороть это ощущение. В пакете с покупками лежал новый ингалятор и, выйдя отсюда, он мог бы насладиться его животворным содержимым.

На углу стола стояла банка с лакричным кремом. Мистер Кин предложил ему попробовать крем.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Эдди.

Мистер Кин уселся на вращающийся стул и занялся кремом. Потом он открыл один из ящиков стола и что-то достал. Он положил этот предмет рядом с высокой банкой, и Эдди начал ощущать настоящую тревогу. Это был ингалятор. Мистер Кин откинулся на спинку стула так, что его голова почти коснулась календаря, висевшего на стене. На календаре были изображены какие-то таблетки. Под ними была подпись: «Сквибб». И...

...и в течение одного кошмарного мгновения, как раз когда мистер Кин открыл рот, собираясь что-то сказать, Эдди вдруг подумал о том происшествии, которое случилось однажды в обувном магазине, когда он, еще совсем маленьким мальчиком, получил нагоняй от матери за то, что засунул ногу в рентгеновский аппарат. В течение этого кошмарного мгновения Эдди казалось, что сейчас мистер Кин скажет:

«Эдди, девять из десяти докторов считают, что лекарство от астмы вызывает рак, как и рентгеновские аппараты в наших обувных магазинах. Может быть, ты уже болен им. Я просто думал, что ты должен это знать».

Но то, что мистер Кин действительно собирался сказать и сказал, прозвучало настолько необычно, что сначала Эдди даже не мог решить, что же ответить, поэтому он продолжал молча сидеть на прямом деревянном стуле по другую сторону стола мистера Кина.

– Это не может продолжаться вечно. Эдди открыл рот, потом снова закрыл его.

– Сколько тебе лет, Эдди? Одиннадцать, не так ли?

– Да, сэр, – ответил Эдди слабым голосом. Его дыхание становилось все более учащенным. Эдди еще не пыхтел, как кипящий чайник (Ричи говорил в таких случаях: «Эй, снимите Эдди с огня! Он уже вскипел!»), но уже готов был это сделать. Он с тоской посмотрел на ингалятор на столе и, поскольку ему показалось, что от него ждут чего-то еще, добавил:

– В ноябре мне исполнится двенадцать.

Мистер Кин кивнул, наклонился вперед, как это делают фармацевты в рекламных роликах по телевидению, и сложил руки. Стекла его очков ярко блестели в свете мощных ламп дневного света. – Эдди, ты знаешь, что такое плацебо?