ОНО

В баре кто-то требовал еще пива, и кто-то спросил бармена, которого звали Джонси, красит ли он все еще свои волосы. «Никогда не красил их», – ответил Джонси сварливо: он был тщеславен в отношении своих волос.

– Я встретил проститутку в Макортни, которая сказала, что то, что растет вокруг твоего хера, белое, как снег, – сказал парень.

– Она трепло, – ответил Джонси.

– Спусти портки и дай нам поглядеть, – сказал лесоруб по имени Фолкленд, с которым Эгберт Сарагуд состязался в выпивке до прихода Хэро. Это вызвало общий смех.

Позади них пронзительно кричал Флойд Калдервуд. Несколько человек, прислонившись к стойке, случайно повернулись и увидели, как Клод Хэро погрузил свой топор в голову Тинкера Маккатчесна. Тинкер был крупным мужиком с черной седеющей бородой. Он привстал, по лицу его потекла кровь, затем он опять сел. Хэро вытащил топор из его головы. Тинкер начал снова подниматься, и Хэро ударил топором сбоку, погружая его в затылок. Он издал звук, как сказал Сарагуд, как будто тюк белья упал на пол. Тинкер плюхнулся на стол, карты веером посыпались у него из рук.

Остальные игроки заорали. Калдервуд, все еще пронзительно вопя, пытался поднять правую руку левой, его кровь вытекала из обрубка запястья непрерывным потоком. У Стагли Греньера было то, что Сарагуд назвал «пугачом» (означающим пистолет в кобуре под мышкой), и он тянулся за ним абсолютно безуспешно. Эдди Кинг пытался встать и упал прямо со стула на спину. Перед тем, как он смог встать, Хэро встал над ним, расставив ноги, и занес топор над его головой. Кинг закричал и сжал руки в умоляющем жесте.

– Пожалуйста, Клод, я только что женился в прошлом месяце! -вскричал Кинг.

Топор опустился, его основание почти исчезло в огромном животе Кинга. Кровь брызнула на брусчатый потолок «Доллара». Эдди начал пятиться назад по полу. Клод вытащил топор из него так же, как хороший дровосек вытаскивает топор из древесины мягких пород, качая его взад-вперед, чтобы освободиться от цепкого захвата сочной древесной мякоти. Когда топор высвободился, он обрушил его на голову Кинга, затем еще раз, и крик Эдди Кинга прекратился. Однако Клод Хэро не успокоился: он начал кромсать Кинга, как щепки.

В баре разговор переключился на то, какая будет зима. Верной Стэнчфилд, фермер из Пальмиры, заявил, что она будет мягкой – дождь осенью истощает снег зимой. Альфи Ноглер, у которого была ферма на Ноглер-Роуд в Дерри (ее сейчас нет; там, где Альфи Ноглер когда-то выращивал горох, и бобы, и свеклу, теперь на восемь миль тянется шестиколейная железнодорожная ветка), позволил себе не согласиться. Он видел аж восемь колец на некоторых волосатых гусеницах – неслыханное количество. Еще один обещал гололед; еще кто-то грязь. Надлежащим образом вспомнили ураган 1901-го. Джон-си пустил по бару кружки пива и миски крутых яиц.

А за ними продолжались крики и рекой лилась кровь.

В этом месте моего опроса Эгберта Сарагуда я выключил магнитофон и спросил его: «Как это случилось? Вы говорите, что вы не знали, что это продолжается, или вы знали, но дали этому продолжаться, или еще что?»

Подбородок Сарагуда упал на верхнюю пуговицу его запачканной едой майки. Брови его сдвинулись. Тишина в комнате Сарагуда, маленькой, тесной, пахнущей медикаментами, длилась так долго, что я собрался повторить свой вопрос, когда он ответил: "Мы знали. Но это, по-видимому, не имело никакого значения. Это было своего рода политикой. Да, вроде этого. Как городские дела. Пусть люди, которые разбираются в политике, заботятся о ней, а люди, которые разбираются в городских делах, занимаются ими. Такие вещи лучше всего делаются, когда работяги не вмешиваются".

– Вы действительно говорили о погоде и просто боялись выйти и сказать, так? – спросил я внезапно. Вопрос просто вырвался у меня, и я, конечно, не ожидал, что Сарагуд, который был старым, и медлительным, и неграмотным, ответит на него.., но он ответил совсем без удивления.

– Да, – сказал он, – возможно.

Пока мужчины в баре продолжали говорить о погоде, Клод Хэро продолжал резню. Стагли Греньеру наконец удалось высвободить свой пугач. Топор опускался раз за разом на Эдди Кинга, который уже был разрублен на куски. Пуля, которую выпустил Греньер, попала в основание топора и рикошетом отлетела с искрой и протяжным визгом.

Эль-Катук поднялся на ноги и начал отходить задом. Он все еще держал колоду карт, которую раздавал; карты полетели на пол. Клод пошел за ним. Эль-Катук выставил руки. Стагли Греньер сделал еще один выстрел, который прошел в десяти футах от Хэро.