11.22.63

Другой отвернулся и, приспустив штаны, сверкнул задом.

— Тут найдешь любую книжку, все твои!

Ватага захохотала, они пошли, говоря вполголоса, оглядываясь.

Меня не поразило то, что мне показали голую сраку — это было не впервые, — но мне не понравились их взгляды, а голоса еще меньше. Там могли о чем-то сговариваться. Джейку Эппингу в это не совсем верилось, но Джордж Эмберсон ни чуточки не сомневался; Джордж прошел через немало разного, и именно Джордж сейчас наклонился, поднял два обломка цемента, с кулак величиной, и засунул их себе в передние карманы, просто, на всякий случай. Джейк решил, что это глупость, но возражений не выдвигал.

На следующем углу бизнес квартал (какой бы он не был) вдруг оборвался. Я увидел пожилую женщину, которая спешила по улице, нервно оглядываясь на тех ребят, которые теперь были немного впереди на другой стороне Мэйн-стрит. На женщине был платок и что-то похоже на респиратор — на подобие тех, которыми пользуются люди с хроническими обструктивными заболеваниями легких или с прогрессирующей эмфиземой.

— Мэм, вы не подскажете, библиотека…

— Оставьте меня в покое! — Глаза у нее были большие, испуганные. На миг через пробел в тучах засветилась луна, и я заметил, что лицо у нее покрыто язвами. Та, что находилась у нее под правым глазом, казалось, добралась до самой кости. — У меня есть бумаги, где говорится, что у меня есть право быть на улице, на нем есть печать Совета, так оставьте меня в покое! Я иду к своей сестре, должна ее навестить! Те ребята — плохие ребята, и скоро они начнут свои дикарства. Только троньте меня, я звякну своим звонком, и констебль сразу подъедет сюда.

Что-то у меня были сомнения в отношении этого.

— Мэм, я всего лишь хочу узнать, библиотека еще…

— Она уже много лет как закрыта и никаких книжек там нет! Теперь там проводят Ступеньки Ненависти. Оставьте меня в покое, говорю вам, так как иначе я звякну констеблю.

Она поспешила прочь, каждые несколько секунд оглядываясь, чтобы удостовериться, что я ее не преследую. Я разрешил ей отдалиться от меня на достаточную дистанцию, чтобы женщина хоть немного успокоилась, и тогда сам вновь отправился вдоль Мэйн-стрит. С коленом у меня кое-как наладилось после того перенапряжения на ступеньках Книгохранилища, но я все еще хромал и буду хромать и дальше некоторое время. В закрытых шторами окнах некоторых домов горел свет, но я был почти уверен, что поставляется он не Энергокомпанией Центрального Мэна. Это были коулменовские фонари^[690], а в некоторых случаях керосиновые лампы. Большинство домов стояли темными. От некоторых остались обугленные руины. На одной из развалин была нарисована свастика, а на другом аэрографом написано: ЕВРЕЙСКАЯ КРЫСА.

А… а действительно ли она сказала Ступеньки Ненависти?

Перед фасадом одного из тех домов, которые находились в хорошем состоянии — он был похож на настоящее имение, по-сравнению с другими — я увидел длинную жердь коновязи, словно в каком-то старом фильме-вестерне. И там стояли настоящие кони. Когда небо просветилось в очередном спазматичном разрыве, я увидел и лошадиные «яблоки», некоторые кизяки совсем свежие. Подъездная аллея туда лежала за закрытыми воротами. Луна спрятался вновь, поэтому я не смог прочитать табличку на железной решетке, тем не менее, мне не было необходимости ее читать, чтобы догадаться, что там написано: ПОСТОРОННИМ ЗАПРЕЩЕНО.

Вдруг прямо перед собой я услышал, как кто-то четко выговорил единственное слово:

— Пиздец!

Голос явно немолодой, непохожий на тех диких ребят, и прозвучало это не с их, а с моей стороны улицы. Тот мужчина, судя по его голосу, был под градусом. А еще было похоже на то, что говорит он сам с собой. Я отправился на этот голос.

— Мать’во’еб! — вскрикнул голос раздраженно. — ’лядь сраная!

Наверное, он был от меня в квартале. Прежде чем до туда добраться, я услышал металлический лязг и тот голос завопил:

— Убирайтесь прочь отсюда! Богом проклятые сопляки сучьи! Убирайтесь прочь отсюда, пока я не достал свой пистолет!

Ответом на это прозвучал насмешливый хохот. Это были те сорвиголовы, парни-планокуры, и голос, который отозвался, бесспорно, принадлежал тому из них, который показал мне сраку:

— Единственный пистоль, который у тебя есть, прячется у тебя в штанах, да и у того, могу поспорить, кривое дуло!

---

690 Фонари с одной или и двумя горелками, которые работают на бензине, керосине, мазуте или пропане и дают ослепляюще-белый свет; традиционно выпускаются основанной в 1900 году Вильямом Коулменом компанией, которая специализируется на туристическом оборудовании.